Чибча (цивилизация)

Чи́бча (исп. Chibcha), Муи́ска или Мо́ска — одна из высокоразвитых цивилизаций Южной Америки в XII—XVI вв. Среди культур древней Америки чибча стоят в одном ряду с майя, ацтеками, сапотеками и инками. Сами чибча называли себя муисками, то есть «людьми».

Чибча занимали значительную часть территории нынешней Колумбии. Центром их земель было высокогорное плато Восточных Кордильер и находящиеся к северу от Боготы долины рек Тунья и Согамосо. Кроме этого, чибча занимали также южные от Боготы долины и восточные склоны Кордильер до льяносов реки Меты, притока Ориноко. К моменту прихода европейцев территории чибча составляли более 25 тысяч квадратных километров, а население насчитывало порядка миллиона человек.

История

Долина Боготы и окружающие её горные склоны отличаются наличием естественной влаги, мягким и ровным климатом. Эти факторы способствовали появлению здесь густонаселённых районов, а также развитию земледелия. Уже в середение I тысячелетия н. э. здесь существовали постоянные поселения, в том числе и численностью свыше 1000 человек, стали появляться первые протогосударства. Изначально территории чибча населяли примитивные племена аравакской языковой семьи. Но к V веку н. э. они были вытеснены предками чибча, переселившимися туда из Центральной Америки, через Панамский перешеек. К IX веку довольно широко начинает развиваться металлургия. С XII—XIII веков формируются племенные объединения чибча. Государства чибча довольно часто, особенно с XV века, подвергаются нападениям со стороны соседних аравакских и особенно карибских племён.

Доиспанский период

Так как от культуры чибча не сохранилось ни одного памятника письменности, до нас дошли лишь сведения, описываемые европейскими хрониками и охватывающие жизнь не более двух поколений до появления здесь испанцев. Согласно записанным хроникерами преданиям, к концу XV века у чибча существовало от 5 до 9 государств (племенных союзов). Среди них наиболее выделялись два — Тунха и Факата, которые соперничали между собой, претендуя на подчинение себе остальных объединений, а также друг друга.

Приблизительно в 1470 году Саганмачика, правитель царства Факата, с войском в 30 тысяч человек совершил поход на княжество Фусагасуга, располагавшееся в долине реки Паско. Поход закончился поражением фусагасугцев, их правитель признал себя вассалом Факаты. Вскоре правитель княжества Гуанента восстал против Факаты. Её правитель был вынужден просить помощи у Мичуа, правителя царства Тунха. Согласно преданиям, оказав необходимую помощь, Мичуа предложил Саганмачике явиться в Тунху и покаяться в преступлениях, в которых его обвинял правитель княжества Гуанента. Саганмачика отказался, и Мичуа не решился напасть на Факату. После этого, согласно преданию, царство Факата подверглось нападению соседнего племени панче. Война с ним продолжалась 16 лет. После победы над панче, примерно в 1490 году, Саганмачика напал на Мичуа.

В решающей битве возле деревни Чоконта с обеих сторон приняли участие более 100 тысяч воинов (50 тысяч со стороны Тунхи, 60 тысяч со стороны Факаты). Армиями командовали непосредственно верховные правители царств. Оба они были убиты в бою. Тем не менее, победу одержали факатцы, хотя смерть верховного правителя практически свела на нет их победу.

После этого, в 1490 году правителем Факаты стал Немекене. Согласно преданиям, он ввёл кодекс законов — так называемый «кодекс Немекене». Ему также пришлось отражать нападение панче и подавлять восстание княжества Фусагасуга, боевые столкновения с которым были особенно упорными, но в итоге их князь капитулировал. Немекене ввёл свои войска в покоренные земли и начал готовиться к войне с Тунхой. Собрав армию порядка 50-60 тысяч воинов, он вышел в поход. В кровопролитной битве Немекене был ранен, факатцы бежали преследуемые воинами Тунхи. Тем не менее, эта победа также не привела к поглощению одного царства другим. На пятый день после возвращения из похода Немекене умер, оставив царство племяннику Тискесусе. В его правление, когда он намеревался отомстить правителю Тунхи, в Факату вторглись испанские конкистадоры.

Испанское завоевание

В апреле 1536 года из города Санта-Марта на карибском побережье вышел отряд в 800 человек под предводительством Гонсало Хименеса де Кесады, направленный испанским губернатором для разведки и завоевания внутренних областей Колумбии. Во многом это было вызвано широко разнесшемся слухом о мифической стране Эльдорадо. В течение почти 9 месяцев отряд Кесады продвигался к землям чибча, встречаясь по пути с множеством препятствий. Более 600 человек погибло от болезней, пало в стычках с индейцами. В 1537 году оставшаяся часть отряда из менее чем 200 человек достигла плато Кундинамарка. Ослабленные междоусобными войнами и нападениями соседних племён чибча, к тому же сначала принявшие испанцев за богов, оказали совершенно незначительное сопротивление. К 1541 году земли чибча-муисков полностью вошли в состав Новой Гранады. Её столицей стал город Санта-Фе-де-Богота, основанный Гонсало Кесадой 6 августа 1538 на месте сгоревшей индейской крепости Факаты.

К середине XVIII века полностью вымерли культура и язык чибча.

Сокровища чибча-муисков

Сокровища, захваченные конкистадором Гонсало Хименесом де Кесадой на территории Колумбии у чибча-муисков, составили меньшее количество, чем захваченное Франсиско Писарро у инков, как видно из доклада королевских чиновников Хуана де Сан Мартина и Антонио де Лебрихи, принявших личное участие в походе (июль 1539):

Когда заместитель [Хименес де Кесада] вернулся в Тунху, было взвешено имевшееся золото, и взвешенное, составило, как в том, что было захвачено в Тунхе, так и у Согамосо и другое небольшое количество золота, захваченное в крае, вес в сто девяносто одна тысяча и сто девяносто четыре песо чистого золота, и другого, более низкопробного, золота тридцать семь тысяч двести тридцать восемь песо, и другого золота, называемого золотой лом, набралось восемнадцать тысяч триста девяносто песо. Была захвачена одна тысяча восемьсот пятнадцать изумрудных камней, среди которых имеются высококачественные камни, одни крупные, а другие — маленькие, и многообразные.

— Хуан де Сан Мартин и Антонио де Лебриха. Доклад о завоевании Нового Королевства Гранада (июль 1539 года).

Музей Золота

Музей золота (Богота) — музей Банка Республики Колумбии, обладающей обширной коллекцией золотых изделий доколумбовых обществ, проживавших на территории современной Колумбии. Коллекция состоит из приблизительно 34 000 изделий из золота и тумбаги, 25 000 изделий из керамики, камня, раковин, кости и текстиля культур калима, муисков, нариньо, кимбая, зену, тайрона, сан-агустин, тьеррадентро, толима и т.д.

Как сообщает Бюллетень Музея золота за 2003 год, Музей располагает 33 800 объектами из металлов, 13 500 объектов из керамики, 3 400 объектами из камня, 1200 из раковин, 330 из кости, 139 из дерева, 145 из тканей и несколькими мумиями.

Миссия музея состоит в том, чтобы сохранять, исследовать, инвентаризировать и выставлять свои археологические коллекции ювелирного мастерства и прочих ремесленных изделий доколумбовых цивилизаций.

История и коллекция

В декабре 1939 года Банк Республики купил золотое изделие весом 777,7 грамм. Это была [es.wikipedia.org/wiki/Poporo_Quimbaya ступка для извести] культуры кимбайя. Приобретение этого предмета высокой эстетической и исторической ценности ускорило создание музея, так как, хотя до этого момента в Банке хранились четырнадцать изделий из золота доколумбовых культур, приобретенных в 1936–37 гг. , но по свидетельствам очевидцев, эти предметы были сложены в картонную коробку и помещены в сейф Банка, поэтому коллекцией в прямом смысле слова не являлись.

Первоначально Музей не был открыт для широкой публики. С 1944 по 1959 годы его могли посетить главы государств, дипломаты, члены делегаций высокого уровня и специальные гости правительства Колумбии.

С момента принятия решения о создании Музея, он постоянно увеличивает свои фонды, ведет исследовательскую и просветительскую деятельность. Несмотря на то, что после долгих лет существования музея, казалось бы, все оставшиеся после набегов «[es.wikipedia.org/wiki/Huaqueo черных копателей]» захоронения исследованы, продолжают происходить открытия высокой научной и культурной значимости. В начале 1969 года в городе Паска (Кундиномарка) был найден золотой плот, воспроизводящий сцену подношения богам во время смены вождей племени муисков. В 1987 году в захоронении в долине реки Магдалена было найдено большое количество золотых предметов – шлемов, диадем, ступок для извести и пр. Эта находка получила имя Новое сокровище кимбайя. В [en.wikipedia.org/wiki/Malagana усадьбе Малагана] в 1992 году рабочие случайно наткнулись на обширные захоронения, которые были частично разграблены, а частично исследованы археологами. Музею золота удалось разыскать часть украденных предметов и выкупить их.

Здание

Автором современного здания Музея является Херман Сампер Гнекко (Germán Samper Gnecco), Музей переехал в него в 1968 году. Этот же выдающийся колумбийский архитектор разработал проект модернизации помещений и новых зданий в 2008 году.

Залы музея

• Обработка металлов. Технологии добычи драгоценных металлов и изготовления предметов из них.
• Люди и золото в доколумбовой Колумбии. Введение в культурный контекст использования драгоценных металлов: политическое и религиозное устройство индейских обществ.
• Космология и символизм: мифология, шаманизм и символика металлов.
• Подношение богам. В зале воспроизводится церемония подношения богам, с помощью визуальных и звуковых эффектов, а также особого монтажа предметов ювелирного искусства.
• Исследовательский. Интерактивный зал, посвященный коллекции музея в целом и его значению в культурном наследии страны.

В музее есть три подземных зала для временных выставок и лектория, кафе, ресторан и магазин сувениров. В России несколько раз проходили выставки Музея: в 1979 году в Эрмитаже, в 1988 году в Музее народов Востока и в 2003 году в Москву привезли часть этой коллекции: 60 копий золотых предметов, изготовленных древними мастерами.

Хозяйство

Сельское хозяйство и питание

Земледелие являлось основой экономики чибча. К моменту вторжения европейцев чибча выращивали довольно большое количество культурных растений: картофель, киноа и кукурузу — на горных склонах, батат, маниоку, томаты, тыкву, фасоль, ананасы и авокадо — в долинах. Кроме этого выращивался хлопок, а также используемые в ритуальных целях табак и кустарник кока. Обработка земли велась примитивными мотыгами. Из животных чибча одомашили только собаку. Хорошо было развито рыболовство. Единственным источником мясной пищи для чибча служила охота. Но так как охота на крупную дичь (кабанов, оленей) считалась привилегией знати, рядовые члены племени могли с разрешения знатной части племени охотиться лишь на кроликов и птицу. Кроме этого в пищу также употреблялось мясо крыс и пресмыкающихся.

Ремесла

У чибча были широко развиты ремесла, в особенности ювелирное дело. Кроме этого были распространены ткачество, гончарное дело и оружейное дело, добыча изумрудов и каменного угля, выпаривание соли. Орудия труда — такие, как топоры, ножи, жернова чибча изготавливали из твёрдых пород камня. В качестве оружия использовались копья с наконечниками из обожженного дерева, деревянные палицы и пращи.

Ткачество

Больших успехов чибча достигли в ткацком деле. Из хлопкового волокна они пряли нити и ткали полотно с ровной и плотной структурой. При помощи метода набойки полотна раскрашивали. В качестве одежды использовались плащи — полотнища из ткани.

Металлургия и ювелирное дело

Техника обработки металлов у чибча составляет большой вклад в самобытную металлургию народов Америки. Из металлов чибча знали золото, а также его сплавы с медью и серебром. Ими применялись многие способы обработки золота: массивная отливка, штамповка, плющение, накладка листами.

При изготовлении золотых украшений чибча часто прибегали к так называемой технике «потерянного воска». Они изготавливали болванку из глины и древесного угля, затем покрывали её пчелиным воском, затем ещё одним слоем глины, оставляя место под воронку для заливки металла. После этого глиняная форма разогревалась, воск внутри неё таял, освобождая пространство для металла. После удаления воска в горячую форму заливали металл, предварительно подготовленный на огне в специальном жаропрочном сосуде из глины с углем. Затвердевая, сплав принимал форму первоначального изделия из воска, после чего глиняную оболочку разбивали, получая необходимую отливку. Поверхность полученной отливки затем обычно шлифовали песком или мелкой галькой.

Кроме всего прочего, чибча являются единственным народом древней Америки, у которого появились небольшие золотые диски (техуэлос), по мнению ряда исследователей выполнявшие роль денег. Но, вероятно, их нельзя назвать деньгами в полном смысле этого слова. Скорее всего, они не были формой всеобщего эквивалента, а являлись просто украшениями.

Строительство

Дома чибча обычно строили из дерева и камыша, обмазанного глиной. Наиболее распространённый тип жилища — круглое со стенами из тростника и жердей, с конической соломенной крышей иногда увенчанной керамическим сосудом.

Общество

Чибча делились на многочисленные племена, управлявшиеся наследственными князьками (usaque). Большинство племён составляли союз, во главе которого находился князь племени Тунья, носивший звание цакве. Союз этот не отличался прочностью и часто распадался, причём то южные князья, то северные оспаривали гегемонию у племени Тунья.

Религия

Чибча поклонялись солнцу под именем бога Чиминицагахуа или Немтерекветеба и луне, как супруге бога солнца. В новолуние праздновалось бракосочетание этих двух божеств. В Боготе почиталась радуга, под именем Бочика. Кроме того, чибча поклонялись богу земли под именем Чибчакум, богине праматери Бачуэ или Фуча-чогуэ («добрая женщина») и богу Фе или Немкотокоа, покровителю искусств, ремесленников, живописцев, музыки и песен. Богам в жертву приносились звероподобные фигурки (tunjos), сделанные из золота, золотая пыль и разные драгоценности. Жрец отвозил золотые фигурки в море и погружал их туда, а затем купался. Этот обряд послужил основанием легенды об Эльдорадо. Богам приносились также в жертву попугаи и, в особенно торжественных случаях, человеческие жертвы. Каждые 15 лет воспитывался для последней цели мальчик, представлявший собой изображение странствующего бога солнца, и в торжественной обстановке умерщвлявшийся особыми жрецами, ведшими в особых заведениях аскетический образ жизни. Чибча оставили много памятников; таковы, например, камни с рельефными изображениями лягушек и других зверей, служившие для выбивания на них из золотых пластинок упомянутых выше золотых фигурок. Сохранилось много таких фигурок; некоторые представляют изображение женщины (праматери Бачуэ), с ребёнком на руках. Найдены также носовые кольца серповидной формы. По этим кольцам, продеваемым чибча через носовую перегородку, соседние инки называли чибча именем Quillasenca, то есть луноносы. Интересны глиняные сосуды в форме человеческой фигуры и раскрашенные крестами сосуды.

Государства чибча-муисков

Факата (Баката, Богота)

(ок. 1200–1539)
Союз 18 племён. Столица — Богота. Титул: сипа.

• Сагуанмачика (ок. 1470–1490).
• Немекене (ок. 1490–1514)
• Тискесуса (1514–1538)
• Сакесасипа (Сагипа) (1538–1539)
• 1539 — испанское завоевание.

Тунха (Дхунзахуа, Тунья)

(ок. 1200—1537)
Союз 9 племён. Столица — Тунха. Титул: саке.

• Дхунзахуа (лег. ок. 1100).
• Томагата (лег.).
• Мичуа (ок. 1460–1490)
• Кемуэнчаточа (ок. 1490–1537)
• Акиминсаке (1537–1540)
• 1540 — испанское завоевание.

Ирака-Согамосо

(ок. 1200–1539)
Союз 5 племён. Титул: согамосо (сукунмукси).

• 1539 — испанское завоевание.

Гуанента (Гуатавита)

(ок. 1200–1542)
Союз 12 племён. Титул: усаке, гуанента (царь золота).

• 1542 — испанское завоевание.

Дуитама (Тундама)

(ок. 1200–1541).
Союз 11 племён. Титул: дуитама (тундама).

• 1541 — испанское завоевание

Литературные первоисточники

На испанском языке

• Aguado, Pedro de. Recopilación historial. Primera parte — 1568 | Агуадо, Педро де, Сборник исторических очерков. Часть первая.
• Cassani, Joseph. Historia de la Provincia de la Compania de Jesus del Nuevo reyno de Granada — 1741 | Кассани, Иосиф. История Провинции Общества Иисуса в Новом королевстве Гранада.
• Castellanos, Juan de. Las Elegias — 1589—1601 | Кастельянос, Хуан де. Элегии.
• Freyle, Juan RODRÍGUEZ. CONQUISTA Y DESCUBRIMIENTO DEL NUEVO REINO DE GRANADA (El carnero) — 1638 | Фрейле, Хуан Родригес. Открытие и Завоевание Королевства Новая Гранада.
• Gumilla, Joseph. El Orinoco | Гумилья, Иосиф. Ориноко.
• Jose de Oviedo y Banos. Historia de la Conquista y poblacion de la Provincia de Venezuela — 1722 | Овьедо-и-Баньос, Хосе. История Завоевания и заселения Провинции Венесуэла.
• Julian, Antonio. La Perla de la America, Provincia de Santa Marta — 1787 | Хулиан, Антонио. Жемчужина Америки, Провинция Санта Марта.
• Piedrahita, Lucas Fernandez. Historia General de las Conquistas del Nuevo Reino de Granada — 1688 | Пьедраита, Лукас Фернандес. Общая История Завоевания Нового Королевства Гранада.
• Simon, Pedro. Primera Parte de noticias historiales de las Conquistas de Tierra Firme en las Indias Occidentales — 1626 | Симон, Педро. Первая часть исторических сведений о Завоеваниях Тьерра-Фирме в Западных Индиях.
• Zamora, Alonso de — 1701 | Самора, Алонсо де.

На русском языке

• Хуан де Сан Мартин и Антонио де Лебриха. [kuprienko.info/juan-de-san-martin-antonio-de-lebrija-relacion-del-descubrimiento-del-nuevo-reino-de-granada-y-fundacion-de-bogota-al-ruso/ Доклад о завоевании Нового Королевства Гранада и основание города Богота (июль 1539 года).]. www.kuprienko.info (А. Скромницкий) (4 апреля 2010). Проверено 4 апреля 2010. [www.webcitation.org/61A4zBJxx Архивировано из первоисточника 24 августа 2011].
• Гонсало Хименес де Кесада. [kuprienko.info/gonzalo-jimenez-de-quesada-epitome-de-la-conquista-del-nuevo-reino-de-granada-1539-al-ruso/ Краткое изложение завоевания Нового Королевства Гранада» (1539; 1548—1549).]. www.kuprienko.info (А. Скромницкий) (20 апреля 2010). Проверено 20 апреля 2010. [www.webcitation.org/615qso9zM Архивировано из первоисточника 21 августа 2011].

Литература

• THE CONQUEST OF NEW GRANADA. London, 1912.
• Ср. Restrepo, «Les Chibchas antes de la conquista espacola» (Богота, 1895);
• Ezequiel Uricoechea, «Gramatica, vocabulario у catechismo confessonario de la lengua Chibcha segun antiguos manuscritos anonimos ineditos» (Париж, 1871);
• Middendorf, «Die einheimischen Sprachen Perus» (т. VI, Лейпциг, 1892).
• Manuel Arturo Izquierdo Pena. [arxiv.org/abs/0812.0574 The Muisca Calendar: An approximation to the timekeeping system of the ancient native people of the northeastern Andes of Colombia.] — Dissertation presented to the Departament d’Anthropologie, Faculte des etudes Superieures, Universite de Montreal, 2009.
• Созина С. А. На горизонте — Эльдорадо! Из истории открытия и завоевания Колумбии. — М.: Мысль, 1972. — 200 с.: ил.
• Скромницкий А., Талах В. [kuprienko.info/a-skromnitsky-enciclopedia-de-la-america-del-sur-de-16-17-siglos-parte-1-tomo-2-cronicas-documentos-al-ruso/ Энциклопедия доколумбовой Америки. Часть 1. Южная Америка. Том 2. Источники XVI-XVII веков по истории Южной Америки: Хроники. Документы.]. www.kuprienko.info (А. Скромницкий) (11 февраля 2012). Проверено 11 марта 2012. [www.webcitation.org/67wBvhOq8 Архивировано из первоисточника 26 мая 2012].

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Ссылки

• [www.banrepcultural.org/museo-del-oro Сайт Музея Золота]
• [www.museodeloro.web.com.co/ Виртуальная экскурсия по Музею Золота]
• [www.tiwy.com/pais/colombia/articulos/culturas_del_oro/ Золото в Колумбии]
• [www.eldoradocolombia.com/guaqueria.html Об открытиях захоронений на территории Колумбии]

См. также

• Бернардо де Луго

Отрывок, характеризующий Чибча (цивилизация)

Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
Пройдя версты три по большой Можайской дороге, Пьер сел на краю ее.
Сумерки спустились на землю, и гул орудий затих. Пьер, облокотившись на руку, лег и лежал так долго, глядя на продвигавшиеся мимо него в темноте тени. Беспрестанно ему казалось, что с страшным свистом налетало на него ядро; он вздрагивал и приподнимался. Он не помнил, сколько времени он пробыл тут. В середине ночи трое солдат, притащив сучьев, поместились подле него и стали разводить огонь.
Солдаты, покосившись на Пьера, развели огонь, поставили на него котелок, накрошили в него сухарей и положили сала. Приятный запах съестного и жирного яства слился с запахом дыма. Пьер приподнялся и вздохнул. Солдаты (их было трое) ели, не обращая внимания на Пьера, и разговаривали между собой.
– Да ты из каких будешь? – вдруг обратился к Пьеру один из солдат, очевидно, под этим вопросом подразумевая то, что и думал Пьер, именно: ежели ты есть хочешь, мы дадим, только скажи, честный ли ты человек?
– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.
«Рассветает, – подумал Пьер. – Но это не то. Мне надо дослушать и понять слова благодетеля». Он опять укрылся шинелью, но ни столовой ложи, ни благодетеля уже не было. Были только мысли, ясно выражаемые словами, мысли, которые кто то говорил или сам передумывал Пьер.
Пьер, вспоминая потом эти мысли, несмотря на то, что они были вызваны впечатлениями этого дня, был убежден, что кто то вне его говорил их ему. Никогда, как ему казалось, он наяву не был в состоянии так думать и выражать свои мысли.
«Война есть наитруднейшее подчинение свободы человека законам бога, – говорил голос. – Простота есть покорность богу; от него не уйдешь. И они просты. Они, не говорят, но делают. Сказанное слово серебряное, а несказанное – золотое. Ничем не может владеть человек, пока он боится смерти. А кто не боится ее, тому принадлежит все. Ежели бы не было страдания, человек не знал бы границ себе, не знал бы себя самого. Самое трудное (продолжал во сне думать или слышать Пьер) состоит в том, чтобы уметь соединять в душе своей значение всего. Все соединить? – сказал себе Пьер. – Нет, не соединить. Нельзя соединять мысли, а сопрягать все эти мысли – вот что нужно! Да, сопрягать надо, сопрягать надо! – с внутренним восторгом повторил себе Пьер, чувствуя, что этими именно, и только этими словами выражается то, что он хочет выразить, и разрешается весь мучащий его вопрос.
– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…


В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.