Чивжель, Эдвард Ричардович
| Эдвард Чивжель | |
 | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Коллективы |
Симфонический оркестр Государственного комитета по телевидению и радиовещанию Карельской АССР |
| Награды |
|
Эдвард Ричардович Чи́вжель (род. 1944, Ленинград, СССР) — советский и американский дирижёр, заслуженный деятель искусств РСФСР (1987), заслуженный деятель искусств Карельской АССР (1981).[1]
Биография
Латыш. В 1965 окончил среднюю специальную музыкальную школу при Ленинградской государственной консерватории по специальности «фортепиано».
В 1965—1969 гг. — студент Ленинградской государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова по классу фортепиано, в 1969—1972 — по классу симфонического дирижирования.
В 1971 г. — дипломант III Всесоюзного конкурса дирижёров[2].
В 1972—1976 гг. — аспирант Ленинградской государственной консерватории имени Н. А. Римского-Корсакова по классу оперно-симфонического дирижирования у профессора Арвида Янсона.
В 1975—1977 гг. — дирижер-стажер у народного артиста РСФСР профессора Е. Мравинского в Академическом симфоническом оркестре Ленинградской филармонии.
В 1973—1991 годах — художественный руководитель и главный дирижёр Симфонического оркестра Комитета по телевидению и радиовещанию Карельской АССР.
Член КПСС с 1980 г. Неоднократно гастролировал по городам СССР, Швеции, ГДР, Румынии, Болгарии, Польши, Австралии, Англии, Скандинавии.[3] Работал как постоянный приглашённый дирижёр со многими симфоническими оркестрами СССР. Участвовал в записи пластинок «Мелодия» с заслуженным коллективом РСФСР Академическим симфоническим оркестром Ленинградской госфилармонии (Окулов "Музыка балета «Шинель», Вивальди Концерт для фагота с оркестром и другие), с симфоническим оркестром Карельского телевидения и радио (В. Кончаков сюита для флейты Песни Пудожья, Г. Вавилов Карельские напевы, Г. Синисало Сюита из балета «Кижская легенда», Сибелиус сюита Карелии).
Осуществил в Швеции ряд оперных постановок, в 1988 году дебютировал со Стокгольмским филармоническим оркестром.
В январе 1991 года, во время гастролей в США, получил политическое убежище, где продолжил карьеру дирижера в качестве дирижера Гринвиллского симфонического оркестра[4] Давал мастер-классы по дирижированию в университете Фурмана (Гринвилл) и Губернаторской школе (Южная Каролина).
Семья
Отец — Чивжель Ричард Александрович — артист оркестра Ленинградского театра оперы и балета имени С. М. Кирова.
Мать — Чивжель Надежда Николаевна — солистка оркестра Ленинградского театра оперы и балета имени С. М. Кирова.
Жена — Любовь Викторовна, сын Арвид Эдвардович (1986).
Награды и звания
- Заслуженный деятель искусств РСФСР
- Заслуженный деятель искусств Карельской АССР
- Юбилейная медаль «XX лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1965)
- Почетная грамота Верховного Совета Карельской АССР (1978)
- Почетная грамота Совета Министров Карельской АССР (1983)
Напишите отзыв о статье "Чивжель, Эдвард Ричардович"
Примечания
- ↑ Карелия: энциклопедия: в 3 т. / гл. ред. А. Ф. Титов. Т. 3: Р — Я. — Петрозаводск: ИД «ПетроПресс», 2011. С. 271—384 с.: ил., карт. ISBN 978-5-8430-0127-8 (т. 3)
- ↑ Лагина Н. Призвание — дирижер//Юность. 1972. № 3. Март
- ↑ [philharmonia.onego.ru/section.php?id=116 Генделева Ю. Татьяна Шерудило: «Желтое море, мохнатые подснежники, автограф Смоктуновского и многое другое»]
- ↑ [russian.rt.com/inotv/2011-07-02/Den-nezavisimosti-ot-prelestej-socializma День независимости от «прелестей социализма»]
Литература
- Чивжель Э. Пропагандисты музыки // Ленинская Правда. 1973. 15 декабря.
- Нестьева М. Импровизированный фестиваль // Советская Музыка. 1978. № 8.
- Корабельщикова А. Интернациональная весна в Ленинграде // Советская Музыка. 1982. № 8
Ссылки
- [library.karelia.ru/kalendar2014/html/tabl1.html Знаменательные даты]
Отрывок, характеризующий Чивжель, Эдвард Ричардович
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
