Чикаго-Луп
Чикаго-Луп (англ. Chicago Loop) — название исторического делового центра Чикаго[1].
Содержание
История
Термин «Loop» (дословный перевод на русский — петля) происходит от канатной дороги, построенной в 1882 году, которая делала поворот в этой части города. Другие источники утверждают, что «Луп», как имя собственное, появилось после строительства в 1895—1897 годах железной дороги типа метро, расположенной на эстакаде, которая делала повороты, образуя в плане петлю.
Согласно исследованиям, проведенным Чикагским университетом, название «Луп» было присвоено в 1920 году муниципальному округу Чикаго, ограниченному с севера и запада рекой Чикаго, с востока — озером Мичиган, с юга — Рузвельт-Роад.
Население
По данным переписи населения 2000 года в районе Чикаго-Луп проживает 16388 человек. Средняя цена жилой недвижимости в 2005 году составила $ 710000.
Достопримечательности
С самого начала существования района в его архитектуре преобладают высотные здания. Ещё в конце XIX века здесь появился первый в мире небоскрёб Хоум-иншуранс-билдинг, который был снесён в 1931 году. Здание Чикагской торговой палаты, также находящееся в этом районе, было самым высоким зданием Чикаго с 1930 по 1965 год. Здесь находятся такие известные здания, как Уиллис-Тауэр (ранее называлось Сирс-Тауэр) — второе по высоте здание США и всего Западного полушария (после ВТЦ-1), Аон-центр и другие Национальные исторические памятники США.
В районе расположены торговые центры, различные театры и отели.
На улицах района находятся работы таких известных скульптуров, как Пабло Пикассо, Хуан Миро, Генри Мур, Марк Шагал, Александр Колдер и Жан Дюбюффе.
В округе Чикаго-Луп находятся парк Гранта[en], Чикагский институт искусств, один из крупнейших художественных музеев США, театр «Аудиториум[en]», где базируются Чикагский симфонический оркестр и Балет Джоффри, Городской оперный театр[en], построенный для Чикагской городской оперы и в 1954 году ставший домом для Лирической оперы Чикаго, Театр Харриса[en], где выступает танцевальная компания «Хаббард-стрит Дэнс[en]», Театр Гудмана[en], Библиотека Гарольда Вашингтона[en], Чикагский культурный центр и другие учреждения.
На берегу озера Чикаго расположена вытянутая с севера на юг большая рекреационная зона, в центре которой находится парк Гранта[en]. В комплекс парка входят «входные ворота» Чикаго — Букингемский фонтан и Миллениум-парк, открытый в 2004 году.
Река Чикаго, которая является естественной границей района с севера и запада, также является одним из центров развлечений и возможностей для отдыха. Водные экскурсии вниз по реке Чикаго, в том числе архитектурные туры, пользуются большой популярностью среди местных жителей и туристов.
Экономика
Чикаго-Луп является вторым по величине коммерческим, деловым бизнес-центром в Соединенных Штатах после Манхэттена в Нью-Йорке. В районе LaSalle стрит расположены крупнейшие биржи Чикагская торговая палата и Чикагская товарная биржа, объединённые в CME Group.
Здесь же расположены штаб-квартиры таких известных фирм как United Airlines, Boeing и другие. Главный офис McDonald's также располагался в Чикаго-Луп до 1971 года; позже он переехал в Оук-Брук[en].
Дипломатические миссии
Некоторые страны имеют свои консульства в Чикаго-Луп. К ним относятся Аргентина, Австралия, Бразилия, Канада, Коста-Рика, Чешская Республика, Эквадор, Эль-Сальвадор, Франция, Гватемала, Гаити, Индонезия, Израиль, Македония, Нидерланды, Пакистан, Индия, Перу, Филиппины, Южная Африка, Турция, Венесуэла.
Напишите отзыв о статье "Чикаго-Луп"
Примечания
- ↑ [www.trip-advice.com/ru/sovet-3614346.htm Смотрим Чикаго] (рус.). Trip-Advice.com. Ваши советы источником для поездок в отпуск. Проверено 10 марта 2011. [www.webcitation.org/69MW25T4t Архивировано из первоисточника 23 июля 2012].
Отрывок, характеризующий Чикаго-Луп
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.
– Не знаю; я думаю, коли он пишет, – и я напишу, – краснея, сказала она.
– И тебе не стыдно будет писать ему?
Соня улыбнулась.
– Нет.
– А мне стыдно будет писать Борису, я не буду писать.
– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
