Чикобава, Арнольд Степанович

Арнольд Степанович Чикобава
Дата рождения:	14 (26) марта 1898(1898-03-26)
Место рождения:	село Сачикобаво, Сенакский уезд, Кутаисская губерния, Российская империя (ныне Сенакский район)
Дата смерти:	5 ноября 1985(1985-11-05) (87 лет)
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	филология, лингвистика, кавказоведение
Место работы:	Тбилисский университет
Альма-матер:	Тбилисский университет
Награды и премии:	(1951)

Арно́льд Степа́нович Чикоба́ва (14 (26) марта 1898, с. Сачикобаво, Кутаисская губерния — 5 ноября 1985) — советский лингвист и филолог.

Биография

В 1922 году окончил Тбилисский государственный университет (первый выпуск), занимал в нём должности доцента (1926—1933) и профессора (1933—1985), возглавлял кафедру кавказских исследований (1933—1960). Также руководил отделом т. н. «иберийско-кавказских языков» в Институте языкознания АН Грузинской ССР (1936—1985). Этот институт, который Чикобава возглавлял краткое время (1950—1952), сейчас носит его имя.

В 1941 году при основании Академии наук Грузинской ССР был избран её действительным членом, член её президиума в 1950—1963.

Автор и редактор серии словарей и публикаций по кавказскому языкознанию. Придерживался идеи генетического единства картвельских, абхазо-адыгских и нахско-дагестанских языков («иберийско-кавказские языки»; данная точка зрения в настоящее время отвергнута научным сообществом). Главный редактор «Ежегодника иберийско-кавказского языкознания», издававшегося с 1974 года.

Был непримиримым борцом против «нового учения о языке» Н. Я. Марра, несмотря на его официальную поддержку. Благодаря дружбе с 1-м секретарём ЦК КП Грузии К. Чарквиани ему удалось передать своё письмо И. В. Сталину. Сталин заинтересовался письмом и лично встретился с Чикобавой. В результате в 1950 г. в «Правде» началась дискуссия о вопросах языкознания, которая закончилась публикацией статьи И. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», написанной с позиций младограмматизма при использовании консультаций А. С. Чикобавы. Статья Сталина объявляла «Новое учение о языке» немарксистским, и в то же время призывала воздержаться от преследования сторонников марровской теории.

Благодаря своей позиции Чикобава получил известность среди лингвистов СССР, краткое время в 1950-е гг. студенты многих вузов учились по его учебнику «Введение в языкознание». Особенно велико было влияние Чикобавы в советском кавказоведении 1950—1960-х гг., до тех пор, пока его школа не была побеждена усилиями Г. А. Климова и его сторонников.

Чикобава похоронен в парке Тбилисского университета.

Память

Именем Чикобава назван расположенный в Тбилиси институт языкознания.

Основные труды

Монографии

• А. С. Чикобава, «Проблемы родства иберийско-кавказских языков». Махачкала, 1965

Статьи

• А. С. Чикобава, Основные тенденции развития синтаксического механизма простого предложения в грузинском языке, II, Сообщения АН Груз. ССР, т. II, № 6, 1941;
• А. С. Чикобава, Пермансив и место, занимаемое им в истории спряжения грузинского глагола, там же, т. IV, № 1, 1943
• А. С. Чикобава, Несколько замечаний об эргативной конструкции, в сборнике «Эргативная конструкция предложения», 1950

Ссылки

• [science.org.ge/members/BioBibliografia/Arnold%20Chikobava.pdf Арнольд Чикобава. Биобиблиография, Тбилиси, 1979] на сайте Национальной академии наук Грузии
• [www.ice.ge/english/# Arnold Chikobava Institute of Linguistics of the Georgian Academy of Sciences]
• Чикобава А. [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=82&Itemid=61 О философских вопросах языкознания]
• Чикобава А. [sprach-insel.com/index.php?option=com_content&task=view&id=81&Itemid=61 Язык и «теория языка» в философии и лингвистике]

Отрывок, характеризующий Чикобава, Арнольд Степанович

Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.
Прошло несколько минут суетни около высокой кровати; люди, несшие больного, разошлись. Анна Михайловна дотронулась до руки Пьера и сказала ему: «Venez». [Идите.] Пьер вместе с нею подошел к кровати, на которой, в праздничной позе, видимо, имевшей отношение к только что совершенному таинству, был положен больной. Он лежал, высоко опираясь головой на подушки. Руки его были симметрично выложены на зеленом шелковом одеяле ладонями вниз. Когда Пьер подошел, граф глядел прямо на него, но глядел тем взглядом, которого смысл и значение нельзя понять человеку. Или этот взгляд ровно ничего не говорил, как только то, что, покуда есть глаза, надо же глядеть куда нибудь, или он говорил слишком многое. Пьер остановился, не зная, что ему делать, и вопросительно оглянулся на свою руководительницу Анну Михайловну. Анна Михайловна сделала ему торопливый жест глазами, указывая на руку больного и губами посылая ей воздушный поцелуй. Пьер, старательно вытягивая шею, чтоб не зацепить за одеяло, исполнил ее совет и приложился к ширококостной и мясистой руке. Ни рука, ни один мускул лица графа не дрогнули. Пьер опять вопросительно посмотрел на Анну Михайловну, спрашивая теперь, что ему делать. Анна Михайловна глазами указала ему на кресло, стоявшее подле кровати. Пьер покорно стал садиться на кресло, глазами продолжая спрашивать, то ли он сделал, что нужно. Анна Михайловна одобрительно кивнула головой. Пьер принял опять симметрично наивное положение египетской статуи, видимо, соболезнуя о том, что неуклюжее и толстое тело его занимало такое большое пространство, и употребляя все душевные силы, чтобы казаться как можно меньше. Он смотрел на графа. Граф смотрел на то место, где находилось лицо Пьера, в то время как он стоял. Анна Михайловна являла в своем положении сознание трогательной важности этой последней минуты свидания отца с сыном. Это продолжалось две минуты, которые показались Пьеру часом. Вдруг в крупных мускулах и морщинах лица графа появилось содрогание. Содрогание усиливалось, красивый рот покривился (тут только Пьер понял, до какой степени отец его был близок к смерти), из перекривленного рта послышался неясный хриплый звук. Анна Михайловна старательно смотрела в глаза больному и, стараясь угадать, чего было нужно ему, указывала то на Пьера, то на питье, то шопотом вопросительно называла князя Василия, то указывала на одеяло. Глаза и лицо больного выказывали нетерпение. Он сделал усилие, чтобы взглянуть на слугу, который безотходно стоял у изголовья постели.
– На другой бочок перевернуться хотят, – прошептал слуга и поднялся, чтобы переворотить лицом к стене тяжелое тело графа.
Пьер встал, чтобы помочь слуге.
В то время как графа переворачивали, одна рука его беспомощно завалилась назад, и он сделал напрасное усилие, чтобы перетащить ее. Заметил ли граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием. Неожиданно, при виде этой улыбки, Пьер почувствовал содрогание в груди, щипанье в носу, и слезы затуманили его зрение. Больного перевернули на бок к стене. Он вздохнул.
– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]