Чиконья, Паскуале

Паскуале Чиконья <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Фрагмент картины Пальмы Младшего «Месса Паскуале Чиконья», в котором Паскуале (в красном плаще) предсказывают скорое становление на пост дожа.</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">На гербе дожа изображен аист (cicogna по итальянски - аист).</td></tr>

Паскуале Чиконья (итал. Pasquale Cicogna; 27 мая 1509 — 2 апреля 1595) — 88-й венецианский дож.

Биография

Стал дожем 18 августа 1585 года в возрасте 76 лет. Паскуале Чиконья пренебрег традицией разбрасывать золотые дукаты толпе в процессе церемонии вступления на пост дожа. Он заменил дукаты на серебряные монеты, которые с тех пор получили наименование cicognini.

Значимым деянием дожа является реализация проекта по реконструкции моста Риальто. С 1588 по 1591 год мост был перестроен из деревянного в каменный. Для осуществления реконструкции Паскуале выбрал архитектора Антонио де Понте и его племянника Антонио Контину, несмотря на то что свои проекты представляли многие именитые архитекторы, в том числе и Микеланджело. Также в его правление была завершена реконструкция порта города Сплит, что в дальнейшем принесло Венецианской республике огромные прибыли.

Популярность дожа в народе была огромной, так как Чиконья успешно решал государственные проблемы. Во внешней политике он отстаивал позиции мира и признания правительств независимо от религии. Такое мнение способствовало возникновению острые столкновений с инквизицией и папской властью.

В то же время Паскуале был искусным политиком, он поддерживал Генриха Наваррского в его притязаниях на французский трон. Дож убедил римского папу Сикста V также поддержать Генриха в обмен на обращение последнего в католическую веру.

Паскуале Чиконья приглашал в Венецию лучших представителей итальянского Возрождения в области науки, философии, искусства. При правлении Чиконьи, венецианская инквизиция задержала и выдала для правосудия папе римскому Джордано Бруно. В это же время, когда в сенате обсуждался вопрос о выдаче Джордано Бруно, дож пригласил в Падую читать лекции по астрономии Галилео Галилея, который был изгнан из родного города Пизы.

В 1595 году дож умер от лихорадки.

Литература

• Claudio Rendina. I Dogi. Storia e segreti. Rom 2003.

Отрывок, характеризующий Чиконья, Паскуале

«Наташа, сестра, черные глаза. На… ташка (Вот удивится, когда я ей скажу, как я увидал государя!) Наташку… ташку возьми…» – «Поправей то, ваше благородие, а то тут кусты», сказал голос гусара, мимо которого, засыпая, проезжал Ростов. Ростов поднял голову, которая опустилась уже до гривы лошади, и остановился подле гусара. Молодой детский сон непреодолимо клонил его. «Да, бишь, что я думал? – не забыть. Как с государем говорить буду? Нет, не то – это завтра. Да, да! На ташку, наступить… тупить нас – кого? Гусаров. А гусары в усы… По Тверской ехал этот гусар с усами, еще я подумал о нем, против самого Гурьева дома… Старик Гурьев… Эх, славный малый Денисов! Да, всё это пустяки. Главное теперь – государь тут. Как он на меня смотрел, и хотелось ему что то сказать, да он не смел… Нет, это я не смел. Да это пустяки, а главное – не забывать, что я нужное то думал, да. На – ташку, нас – тупить, да, да, да. Это хорошо». – И он опять упал головой на шею лошади. Вдруг ему показалось, что в него стреляют. «Что? Что? Что!… Руби! Что?…» заговорил, очнувшись, Ростов. В то мгновение, как он открыл глаза, Ростов услыхал перед собою там, где был неприятель, протяжные крики тысячи голосов. Лошади его и гусара, стоявшего подле него, насторожили уши на эти крики. На том месте, с которого слышались крики, зажегся и потух один огонек, потом другой, и по всей линии французских войск на горе зажглись огни, и крики всё более и более усиливались. Ростов слышал звуки французских слов, но не мог их разобрать. Слишком много гудело голосов. Только слышно было: аааа! и рррр!
– Что это? Ты как думаешь? – обратился Ростов к гусару, стоявшему подле него. – Ведь это у неприятеля?
Гусар ничего не ответил.
– Что ж, ты разве не слышишь? – довольно долго подождав ответа, опять спросил Ростов.
– А кто ё знает, ваше благородие, – неохотно отвечал гусар.
– По месту должно быть неприятель? – опять повторил Ростов.
– Може он, а може, и так, – проговорил гусар, – дело ночное. Ну! шали! – крикнул он на свою лошадь, шевелившуюся под ним.
Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.