Чили

Республика Чили
исп. República de Chile

Флаг Герб
Девиз: «Por la razón o la fuerza (с исп. — «Правом или силой»)»
Гимн: «Himno Nacional»
Дата независимости	18 сентября 1810 (от Испании)
Официальный язык	испанский
Столица	Сантьяго
Крупнейший город	Сантьяго
Форма правления	Президентская республика
Президент	Мишель Бачелет
Территория • Всего • % водной поверхн.	37-я в мире 756 950 км² 1,07
Население • Оценка (2013) • Плотность	▲17 216 945 чел. (62-е) 22,81 чел./км²
ВВП   • Итого (2011)   • На душу населения	281,4 млрд долл. (43-й) 16.310 долл.
ИЧР (2013)	▲ 0,819 (очень высокий) (40-е место)
Названия жителей	чилиец, чилийка, чилийцы
Валюта	Чилийское песо (CLP,код 152)
Интернет-домен	.cl
Телефонный код	+56
Часовой пояс	-3

Чи́ли (исп. Chile, официальное название — Респу́блика Чи́ли (исп. República de Chile [reˈpuβlika ðe ˈʧile])) — государство на юго-западе Южной Америки, занимающее длинную полосу земли между Тихим океаном и Андами.

На западе омывается Тихим океаном, на востоке граничит с Аргентиной, на севере с Перу, на северо-востоке с Боливией.

Название

Как указывал историк Хосе де Акоста, слово «Chile» на языке кечуа означало «холодный» или же «предел». По другой версии, так называлась главная долина на территории Чили.

Особого внимания заслуживает вопрос о грамматическом роде названия «Чили». Если имеется в виду государство, слово Чили — среднего рода. Если же подразумевается страна («Чили протянулась узкой полосой вдоль Тихоокеанского побережья Южной Америки…»), то — женского.

История

История Чили начинается со времён заселения региона около 13 000 лет тому назад.

Период испанской колонизации

До вторжения испанцев в северной части Чили жили индейские народы кечуа и аймара, в центральной части — мапуче, на юге — алакалуфы, яганы и она.

В конце XIII — начале XIV веков северная часть Чили (до реки Мауле) была завоевана инками. Южнее реки Мауле племена мапуче не подчинились инкам, оказав им ожесточённое сопротивление.

В 1535-50 годах испанские конкистадоры завоевывают побережье Чили примерно до 40° ю. ш. и основывают несколько городов: Сантьяго, Нуэва-Эстремадура, Консепсьон, Вальдивия. Северные районы, население которых привыкло подчиняться инкам, испанцы покорили легко. В районах проживания мапуче продвижение испанцев на юг сопровождалось боевыми действиями.

Фернандо де Сантильан являлся автором известной «Подати Сантильана» (es:Tasa de Santillán), внедрённой в 1558 году в Чили — это были первые законы, регулировавшие отношения между испанцами и мапуче. Они были установлены из-за большого уменьшения населения от миграций и плохого обращения испанцев с индейцами.

К началу колонизации на территории Чили проживало около 1 миллиона человек, к 1590 году число индейцев сократилось до 549 тысяч из-за войн, болезней и рабского труда.

Испанцы не нашли в Чили богатых залежей драгоценных металлов, и колонизация приняла сельскохозяйственный характер, с наплывом в XVII—XVIII веках переселенцев из беднейшей испанской провинции Эстремадуры, а также басков.

В центральной части Чили природные условия были похожи на средиземноморские. Там стали культивироваться пшеница, ячмень, конопля, виноград. Также началось разведение крупного рогатого скота и овец.

С XVIII века большое значение приобрела добыча меди. Таким образом, в колониальную эпоху были заложены основы современной экономики Чили.

В этот период происходил процесс метисации. К началу XIX века метисы составляли около 80 % населения.

Период независимости

В начале XIX века (1810—1823) под предводительством Бернардо О’Хиггинса и Мануэля Родригеса чилийский народ завоевал независимость от колониальной власти Испании.

Удачная война Чили и Аргентины против Боливии и Перу в 1837 году, Первая и Вторая «тихоокеанские войны» дают Чили господствующее положение на западном побережье Южной Америки. В середине XIX века ряд поселений в Чили основали переселенцы из Германии.

Развитие Чили вплоть до Второй мировой войны предопределялось сначала добычей селитры и меди, затем стали добывать уголь и серебро. Добыча полезных ископаемых привела к значительному экономическому росту Чили.

1927—1931 — диктатура Карлоса Ибаньеса. Диктаторские методы правления Ибаньес сочетал с социальной демагогией, выставляя себя сторонником маленьких людей и противником олигархии, его называли «Mycсолини Нового Света».

1931 — восстановление демократии, выборы президента.

В июне 1932 году хунта левых офицеров совершила переворот, свергла демократически избранного президента, провозгласила создание Социалистической республики Чили, просуществовавшей всего 12 дней.

В октябре 1932 — восстановление демократии, выборы президента. После этого более 40 лет — демократическое развитие.

1938—1952 — у власти находятся левоцентристские правительства.

1952—1958 — правление демократически избранного президентом экс-диктатора Ибаньеса.

На президентских выборах 1964 года победил лидер Христианско-демократической партии (ХДП) Эдуардо Фрей Монтальва с программой реформ «Революция в условиях свободы». Проведение аграрной реформы и «чилизация» меди (государство выкупило 51 % акций предприятий, добывающих медь).

Период реформ Альенде и контрреформ Пиночета

Наиболее разноречивые оценки вызывает период 1970—1988 гг., связанный с деятельностью правительства президента Сальвадора Альенде и реформами военной хунты генерала Аугусто Пиночета.

После прихода к власти блока «Народное единство» (объединение левых и левоцентристских партий и организаций) во главе с избранным (но не получившим абсолютного большинства) президентом Сальвадором Альенде, в 1970—1972 годах в стране осуществлялся комплекс социально-экономических преобразований левого толка: национализация предприятий и банков, аграрная реформа, реализация социальных программ, изменение трудового законодательства в интересах наёмных работников. Политика Альенде столкнулась с нарастающими сопротивлением консервативных финансовых, промышленных и латифундистских кругов внутри страны и давлением иностранных корпораций. Это привело к экономическим трудностям, перешедшим затем в экономический кризис. Высокая инфляция и товарный дефицит вызвали рост социальной напряжённости, сопровождавшийся финансируемыми правой оппозицией забастовками, уличными беспорядками и всплеском правого терроризма. Количество жертв режима и погибших в беспорядках неизвестно.

Экономическое положение ещё больше усугубил кредитный бойкот Чили со стороны крупных американских и международных банков. Президент Альенде систематически подвергался давлению с одной стороны леворадикалов, требовавших ускорить реформы и перейти от национализации прибегающих к саботажу производств к полной экспроприации капиталистической собственности; а с другой стороны — правых, требовавших свернуть реформы и отказаться от провозглашённых социальных гарантий.

ЦРУ финансировало оппозиционные средства массовой информации, политиков и организации, содействуя кампании по дестабилизации страны. Законодательные инициативы правительства Альенде блокировались парламентским большинством, не принадлежавшим к «Народному единству». Парламентские выборы в марте 1973 г. подтвердили тенденцию к поляризации общества. 26 мая 1973 г. Верховный Суд обвинил режим Альенде в разрушении законности в стране. 22 августа 1973 г. Национальный конгресс принял резолюцию, объявившую правительство вне закона, и обвинявшую Альенде в нарушении конституции. Фактически, «Соглашение» призывало вооруженные силы к неподчинению властям, пока они «не встанут на путь законности». Оппозиция не располагала 2/3 голосов необходимыми для отстранения Альенде от власти. К сентябрю 1973 года государственная власть была парализована.

Высший генералитет страны решил организовать военный переворот. В ходе переворота во время штурма президентского дворца Сальвадор Альенде был убит (по устаревшим данным) или совершил самоубийство (подтверждение этой версии было получено в результате эксгумации останков Альенде в 2011 году). В стране была установлена диктатура Правительственной Хунты во главе с генералом Аугусто Пиночетом.

Было отменено действие конституции, распущен Национальный Конгресс Чили, объявлены вне закона все левые и левоцентристские партии и организации, как входившие в Народное единство, так и нет, запрещен Единый профцентр трудящихся (CUT) и уничтожен проект Киберсин, деятельность правых партий была объявлена «приостановленной», а в 1977 году также полностью запрещена. Позже были учреждены новые, подконтрольные военному режиму жёлтые профсоюзы.

Официально состояние «осадного положения», введённого при совершении переворота, сохранялось месяц после 11 сентября. За этот период в Чили было убито свыше 30 тысяч человек.

В 1990 году в Чили — по методике, предложенной США — была создана «Комиссия правды и примирения», действовавшая в течение года (и лишь по заявлениям пострадавших). Комиссия рассмотрела дела около 4500 жертв диктатуры. Помимо ограниченного годом срока действия Комиссии, Комиссия была лимитирована в своих возможностях Законом об амнистии, принятым Пиночетом в 1978 году, сделавшим неподсудным большинство преступлений периода переворота. За это Комиссия до сих пор подвергается критике со стороны левых, либеральных, профсоюзных и правозащитных организаций.

В 2004 году по результатам работы созданной указом президента Лагоса Комиссии по делам политических заключённых и пыткам пожизненную пенсию получили более 28 тысяч лиц, в той или иной мере пострадавших в годы правления военной хунты от незаконных арестов и пыток.

Уничтожение противников власти проводилось и за рубежами страны. Известность получила Операция «Кондор» по ликвидации политических эмигрантов, осуществлявшаяся Управлением национальной разведки (ДИНА), совместно со спецслужбами других диктатур Латинской Америки. Например, операция «Коломбо» привела к тому, что 119 человек, «высланных из Чили», на деле были убиты. Одновременно с этим режим Пиночета взаимодействовал с европейскими ультраправыми для тех же целей.

Период правления генерала Пиночета в политическом плане был основан на ограничении гражданских и политических прав, жёстком подавлении оппозиции. Репрессии, лишение свободы, применение пыток продолжались до конца диктатуры. Одной из известных жертв репрессий стал чилийский певец-бард Виктор Хара.

Последствия политики Пиночета для социально-экономического благосостояния населения являются предметом споров. По мнению левых, произошел значительный откат благодаря начатым правительством неолиберальным контрреформам (в начале реформ цены поднялись в ряде случаев в 18—20 раз, а на такие основные продукты питания, как хлеб, молоко, мясо, — в 4—10 раз), в результате которых сегодня около 20 % (по официальным данным) населения Чили находятся за чертой бедности, а выгодоприобретателем от приватизации стал сам диктатор, члены его семьи и другие деятели режима.

Правыми и неолиберальными авторами такая интерпретация событий оспаривается, а в доказательство приводятся значительные экономические успехи, достигнутые за счёт проводимой под руководством Пиночета экономической политики. Сегодня Чили имеет наиболее эффективную экономику во всей Латинской Америке, по индексу развития человеческого потенциала находится на 44-м месте и относится к странам с очень высоким уровнем развития человеческого потенциала. Страна также имеет один из самых низких уровней коррупции согласно рейтингу Transparency International — 20-е место в 2013 году.

В 1978 году была несколько ослаблена цензура в СМИ и в ограниченных случаях разрешён «прямой эфир» на радио и телевидении. В 1980 году в стране была принята новая конституция, однако полное введение её в действие было отложено до 1988 года. В 1988 году в результате самых массовых за всю историю Чили протестов внутри страны и под давлением США, Пиночет согласился на проведение плебисцита по вопросу о сохранении диктатуры. Накануне плебисцита была разрешена деятельность правых партий (фашистские партии де-факто действовали в Чили и во время диктатуры, хотя формально была запрещена деятельность всех партий). 5 октября 1988 года Пиночет проиграл плебисцит, а собранный им Совет национальной безопасности отверг предложение диктатора отказаться признать результаты плебисцита и совершить новый переворот. В 1989 году Чили перешла к демократическому правлению, состоялись выборы, на которых победил оппозиционный диктатуре блок «Коалиция партий за демократию». В 1990 году кандидат блока христианский демократ Патрисио Эйлвин занял пост президента.

Специалисты оценивают государственно-правовое устройство Чили на основе конституции 1980 года как компромисс между демократией и диктатурой, поскольку в нём заложены механизмы, ограничивающие возможности гражданской власти контролировать армию и предоставляющие преференции деятелям бывшего военного режима.

По данным аналитиков, в настоящее время Чили заняло 1-ю позицию по интегральному показателю конкурентоспособности среди стран Латинской Америки (27 место в мировом рейтинге), входит в третью десятку стран в рейтинге платежеспособности; рейтинг-агентство Standard & Poor's в классификации риск-стран присвоило ей высшую категорию A.

Политика

См. также: Внешняя политика Чили

Конституция

В Чили действует Конституция, принятая 11 марта 1981 года после проведённого референдума. Конституция предусматривала продолжение правления Пиночета ещё в течение 8 лет, а действие большинства конституционных норм было приостановлено до 1990 года.

В 1988 году на референдуме был вынесен вопрос о продолжении правления Пиночета. В итоге Пиночет потерпел поражение и назначил новые президентские выборы в 1989 году.

Исполнительная власть

Глава государства — президент, он же — глава правительства. Избирается населением на 4-летний срок, без права повторного переизбрания.

Президент имеет право назначать послов и членов правительства, определять состав Верховного и Апелляционного судов, назначать командующих всех родов вооруженных сил и начальника Национальной полиции. Также президент обладает правом законодательной инициативы и вносит в парламент законопроекты.

Законодательная власть

Высший законодательный орган — двухпалатный Национальный конгресс:

• Сенат — 38 членов, избираемых населением на 8-летний срок (при этом половина сенаторов сменяется каждые 4 года);
• Палата депутатов — 120 членов (по 2 депутата от 60 избирательных округов), избираемых населением на 4-летний срок.

Национальный Конгресс в 1990 году был перемещён с целью децентрализации власти из Сантьяго в Вальпараисо.

Судебная система

Высшей судебной инстанцией в стране является Верховный суд Чили, которому подчиняются нижние суды, в том числе Апелляционный суд.

Политические партии

По результатам выборов в ноябре 2013:

«Новое большинство» (левоцентристы и левые) — 21 сенатор и 67 депутатов:

• Христианско-демократическая партия — 6 сенаторов, 21 депутат
• Социалистическая партия — 6 сенаторов, 15 депутатов
• Партия за демократию — 6 сенатора, 15 депутатов
• Радикальная социал-демократическая партия — 6 депутатов
• Коммунистическая партия — 6 депутатов
• Широкое социальное движение — 1 сенатор
• Левая гражданская партия Чили — 1 депутат
• Беспартийные — 2 сенатора, 4 депутата;

«Альянс» (правоцентристы) — 16 сенаторов и 49 депутатов:

• Независимый демократический союз — 8 сенаторов, 29 депутатов
• Национальное обновление — 8 сенаторов, 19 депутатов
• Беспартийные правоцентристы — 1 депутат;

«Если ты хочешь, Чили изменится» (центристы и левоцентристы) — 1 депутат:

• Либеральная партия — 1 депутат
• Прогрессивная партия — 0 депутатов;

Вне блоков — 1 сенатор и 3 депутата;

Административное деление

Чили делится на 15 областей, а те на 53 провинции и 346 общин.

Область	Административный центр
Арика-и-Паринакота	Арика
Тарапака	Икике
Антофагаста	Антофагаста
Атакама	Копьяпо
Кокимбо	Ла-Серена
Вальпараисо	Вальпараисо
Либертадор-Хенераль-Бернардо-О’Хиггинс	Ранкагуа
Мауле	Талька
Био-Био	Консепсьон
Араукания	Темуко
Лос-Риос	Вальдивия
Лос-Лагос	Пуэрто-Монтт
Айсен-дель-Хенераль-Карлос-Ибаньес-дель-Кампо	Койайке
Магальянес-и-ла-Антарктика-Чилена	Пунта-Аренас
Столичная область	Сантьяго

Географические данные

Чили имеет выход как к Тихому, так и к Атлантическому океану. Чили имеет протяженность 4630 км (2880 миль) с севера на юг и 430 км (265 миль) с запада на восток.

Климат Чили варьируется от тропического пустынного на севере до умеренного океанического на юге.

Средняя температура:

• на юге от +3 °С до +16 °С
• на севере от +12 °С до +22 °С

Высшая точка — гора Охос-дель-Саладо, 6893 м.

Полезные ископаемые — медь, железо, марганцевые руды, серебро.

Экономика

Главной отраслью промышленности страны является горнодобывающая (медь и другие металлы), Чили — крупнейший в мире экспортёр меди, которую добывает и выплавляет национальное предприятие CODELCO. Среди других отраслей промышленности — металлургическая, деревообрабатывающая, пищевая, текстильная. Сельское хозяйство, включая рыболовство и лесоводство, обеспечивает 7 % ВНП (13 % занятых), развито животноводство, выращиваются пшеница, виноград, бобы, сахарная свекла, картофель, фрукты. Чили — один из крупнейших экспортеров фруктов, а также рыбы и изделий из древесины. ВНП составил в 1994 г. $97,7 млрд. (ВНП на душу населения — $7010), в 2008 г. ВНП достиг $169,6 млрд (на душу населения — $14,9 тыс. по ППС).

По уровню ВВП на душу населения по ППС Чили в начале 90-х годов превысила средний латиноамериканский уровень. Тенденция роста этого показателя продолжилась и в дальнейшем, на 2013 год Чили имеет один из самых высоких доходов на душу населения в Латинской Америке (наряду с Уругваем).

Главные торговые партнеры: Китай, США, Япония, Бразилия. Денежная единица — чилийский песо (1 чилийский песо (Ch$) равен 100 сентаво). Общая протяженность железных дорог — 7 766 км, автодорог − 79 025 км, внутренних водных путей — 725 км. Важнейшие порты страны: Икике, Вальпараисо.

В 2008 г. (оценка) бюджетные доходы $44,79 млрд, расходы — $35,09 млрд.

Экспорт 66,46 млрд долл. (в 2008) — медь, фрукты, рыба, бумага, химическая продукция, вино.

Основные покупатели (2008 год): Китай — 14,2 %, США — 11,3 %, Япония — 10,4 %, Бразилия — 5,9 %, Южная Корея — 5,7 %, Нидерланды — 5,2 %.

Импорт 57,61 млрд долл. (в 2008) — нефть и нефтепродукты, химикаты, электроника, промышленная продукция, автомобили, газ.

Основные поставщики (в 2008): США — 19,1 %, Китай — 11,9 %, Бразилия — 9,3 %, Аргентина — 8,8 %, Южная Корея — 5,6 %, Япония — 4,6 %.

Преимущества: крупнейший в мире производитель меди. Экспорт фруктов. Экономический рост, вызванный крупными иностранными инвестициями. Высочайший уровень кредитного доверия из-за стабильности чилийского песо и финансовых рынков, государственный долг составил всего 5,2 % годового ВВП (в 2008 г.; в 2004 г. — 12,8 %) — 121 место в мире. Развитые виноделие и рыбопереработка.

Слабые стороны: большой спад цен на медь на мировом рынке приносит временами до 40 % убытков экспорта. Большая зависимость от внешних поставок нефти (90 % от всей потребляемой нефти). Зависимость от американских торговых партнеров. Относительно слабая валюта (обменный курс 509 песо за $1 в 2008 г., но 609 в 2004 г.). Инфляция 8,7 % — оценка 2008 г. (4,4 % в 2007 г.).

Индекс Джини — 54,9 в 2003 г. (14 место в мире), 57,1 в 2000 г. Потребление домашних хозяйств (2006 г.): наиболее бедные 10 % потребляют 1,6 %, а 10 % наиболее богатых — 41,7 %. Уровень бедности 18,2 % (2005 г.).

Туризм

Туризм стал одним из основных экономических ресурсов Чили, начиная с середины 1990-х годов В 2005 году этот сектор вырос на 13,6%, генерирующий более 1 500 миллионов долларов США, что эквивалентно 1,33% от ВВП страны. В своем развитии туризма за рубежом, Чили инвестировала в общей сложности 6 миллионов долларов США в 2012 году.

По данным ВТО, Чили был восьмым местом для иностранных туристов в пределах латыни в 2010 году, когда он захватил 1,8% всех посещений на материк. В том же году, страна достигла 2.766 млн туристов, сгенерированные доходы 1636 миллионов долларов США. Большинство из этих посетителей приехали из стран континента, в основном из Аргентины; Тем не менее, наибольший рост в последние годы соответствовало посетителей из Европы, в основном из Германии.который они стали в общей сложности 3,069,792 к концу этого года. В свою очередь, в общей сложности 3,724,118 чилийцев посетили другие страны в 2011 году. В свою очередь, в общей сложности 3,724,118 чилийцев посетили другие страны в 2011 году.

Вооружённые силы

Обороны страны отвечает за трех ветвей вооруженных сил Чили: армии (1810 г.), Военно-морского флота (1818) и ВВС (1930), функции которого заключаются в сохранении территориальной целостности и внешней безопасности нации. В случае войны, президент принимает высшее командование них.

Для этих регулярных воинских частей сил порядка и безопасности Чили, состоящих из карабинеров (1927) и следственной полиции (1933), которые представляют собой общественную силу и несут ответственность за осуществление права их добавления и обеспечения общественного порядка и общественной безопасности в стране. Кроме того, есть тело жандармерии (1921), ответственного за охрану тюрем и других мест содержания под стражей, а также с обеспечением безопасности в судах и Национального разведывательного управления (2004 г.), целью которого является производство интеллекта для консультирования Президент и другие высшие органы государства в обеспечении угрозы терроризма, незаконного оборота наркотиков и организованной преступностью.

Население

От 30 до 55 % чилийцев принадлежат к европеоидам. Метисы — от 45 до 65 %, индейцы составляют 5 % населения. Национальный состав иммигрантов был и остаётся очень разнообразным: преобладают выходцы из Испании (в основном баски и галисийцы), Италии, Германии, Франции, Хорватии, Британских островов. 5 процентов населения происходит от немцев, португальцев, итальянцев, французов и южных славян.

В течение колониального периода на территорию Чили прибыло и осело от 100 до 150 тысяч европейцев, главным образом испанцев. Затем, в 70 — 90-е годы XIX века в южные районы центральной части страны приехало около двух десятков тысяч немцев. В 1880—1890-е годы в Чили прибыли 75 тысяч новых граждан, из них 44 тысяч испанцев, по 19 тысяч итальянцев и французов, 12 тысяч швейцарцев.

В XX веке количество иммигрантов в Чили составило более 600 тысяч человек, в основном испанцев, итальянцев, немцев, хорватов и арабов. На сегодняшний день в Чили проживает более 800 тысяч человек, рождённых за границей.

Численность

• 1 г. — 0,4 млн чел.
• 1500 г. — 2,0 млн чел.
• 1800 г. — 1,6 млн чел.
• 1900 г. — 3,1 млн чел.
• 1983 г. — 12,3 млн чел.
• 1995 г. — 14,3 млн чел.
• 2000 г. — 15,2 млн чел.
• 2005 г. — 16,0 млн чел.
• 2012 г. — 17,2 млн чел.

Этнический состав

• европейское происхождение — 30 %
• метисы — 65 %
• индейцы — 5 %

Средняя продолжительность жизни

• Мужчины — 76 лет.
• Женщины — 82 года.

Доля городского населения — 87,7 %.

Восходящее и этнической

Хоть государство Чили и делает этнические классификации своего населения, но тем не менее население Чили считается этнически однородной группой. Есть источники, которые считают, что большая часть чилийского населения принадлежит к двум основным этническим группам, белых и метисов, которые вместе составляют 88.92% населения. Первые поступали в основном из испанской и европейской иммиграции, которая произошла между восемнадцатым и двадцатым веком, в то время как метисы поступают в основном из смеси между испанцами кастильский, Эстремадуре и басками и коренными, принадлежащих в основном к группе народов чанго.

Исходя из генетических соображений, многие чилийцы, если их спросят, будут идентифицировать себя как белые. Latinobarometro опрос 2011 респондентов в Чили опросили к какой расе они себя относят. Большинство ответили "Белый" (59%), в то время как 25% сказали, что "Метис" и 8% идентифицировали себя как "коренные". В 2002 году национальный опрос показал, что большинство чилийцев считали, что они обладают некоторой (43,4%) или значительной ( 8,3%) "коренной кровью", в то время как 40,3% ответили, что не имеют таковой.

Перепись 1907 выявила 101,118 индейцев, или 3,1% от общей численности населения. Только те, кто следовал коренным традициям или говорили на своём родном языке считались индийцами, независимо от их "расовой чистоты".

Чили никогда не было особенно привлекательным местом для мигрантов, в силу своей удаленности от Европы. Европейцы предпочли остаться в странах ближе к своей родине вместо того, чтобы долго путешествовать через Магелланов пролив или пересечения Анд. Европейская миграция не привела к существенному изменению этнического состава Чили, за исключением области Магеллана. Испанцы были единственной крупной группой европейских мигрантов в Чили, и никогда не было крупномасштабной иммиграции как, например, в Аргентине или Уругвае. Между 1851 и 1924 годами, в Чили переехало только 0,5% европейских иммигрантов в Латинской Америке, по сравнению с 46% в Аргентину, 33% в Бразилию, 14% на Кубу, и 4% в Уругвай. Тем не менее, нельзя отрицать, что иммигранты сыграли значительную роль в чилийском обществе.

Культура

С периода между ранними сельскохозяйственных поселений и до конца доиспанской периода, северная Чили область Андского культуры, которая была под влиянием альтиплано традиций, распространяющихся в прибрежных долинах на севере, в то время как южные районы были районы мапуче культурных мероприятий. На протяжении всего колониального периода после завоевания, и в начале республиканского периода, культуры страны доминировали испанцы. Другие европейские влияния, в первую очередь английский, французский и немецкий языки началось в 19 веке и продолжается до сих пор. Немецкие мигранты влияли на баварский стиль сельской архитектуры и кухни на юге Чили в таких городах, как Вальдивия, Фрутильяр, Пуэрто-Варас, Осорно, Темуко, Пуэрто-Октай, Льянкиуэ , Фая Майсан , Питруфкен, Виктория, Пукон и Пуэрто-Монт.

Музыка

Народная музыка Чили характеризуется смешением традиционной индийской музыкой с музыкой, которую перевезли с собой переселенцы из Испании. Куэка, национальный танец с 1979 года, является хорошим примером этого: он имеет характеристики в зависимости от района страны, в которой она представлена.

Наиболее традиционный фольклор был выполнен в течение долгого времени различными художниками и ансамблей, в Маргот Лойолы, Никанор Молинаре и Лос-Хуасос Кинчерос. С начала 1960-х годов, с так называемой неофольклоре(neofolklore), и особенно в 1970-е годы, с вызовом Nueva Canción Chilena (Нью-чилийской песни), было возрождение народных корней музыки, с художниками, которые исследовали происхождение музыки кантри и написал и исполнил свои собственные песни, вдохновленные этими исследованиями. Это движение включают в себя музыкантов, как Виктор Хара, Патрисио Маннс, Виолета Парра и группы, такие как Ильяпу, Инти-Ильимани, Лос-Яивас и Килапаюн. Они также выросли и распространение музыкального наследия чилийские различные танцевальные группы, такие как балет Национального фольклорного (1965) и Бафочи (1987).

Литература

Литераторы Габриэла Мистраль и Пабло Неруда, лауреатов Нобелевской премии.

Чили является "país de poetas (страной поэтов)" согласно народной традиции, из-за важности, которую они имели различный литературный жанр оперы на протяжении всей своей истории. Уже во время завоевания и колонизации Чили, эпосы Ла Араукана' (1569), испанский Алонсо де Ерсила и Арауко Прирученные (1596), Педро-де-Оны, первый поэт родился в настоящем чилийской территории выделены. Много веков спустя первенствовал "большая четверка чилийской поэзии" Уидобро, Пабло де Рокха и двух лауреатов Нобелевской премии Габриэлы Мистраль (1945), первая латиноамериканская присуждена Нобелевская премия по литературе, и Пабло Неруда (1971), считается одним из авторов двадцати центрального канона западной литературы всех времен. Другие признакам поэты Энрике Лихн, Хорхе Телье и победителей Мигель Сервантес приза Гонсало Рохас (2003) и Никанор Парра (2011).

Наиболее значительный вклад в философии продемонстрировали со второй половины двадцатого века. С приходом чилийских философов, обучавшихся в Европе, они оседают в стране и собственные революционные идеи времени реформистов, многие из которых сумели материализовать в публикациях, которые вдохновили молодых политиков тогда. Среди наиболее известных философов включают Хорхе Миллас, Хорхе Эдуардо Ривера, Роберто Торретти и его жена, Карла Кордуа.

См. также: Национальная премия Чили по литературе

Религия

Церковь в Чили была отделена от государства в соответствии с конституцией 1925 г., более 80 % населения принадлежит к Римско-католической церкви. Обычно церковь редко вмешивалась в политическую жизнь страны, однако с конца 1960-х годов, следуя указаниям папских энциклик, посвященных социальным вопросам, а также под влиянием социальных течений европейского католицизма, чилийская церковь начала играть важную роль в проведении в стране социальных реформ, и количество социально активных священнослужителей заметно выросло. Некоторые священнослужители способствовали росту влияния Христианско-демократической партии.

В 1970 католическая церковь Чили официально объявила о неприятии капитализма и отказалась от всех имевшихся у неё ценных бумаг, а также от принадлежавших ей доходных земель и объектов собственности. После 1973 церковь выступала с осуждением пыток, убийств и похищений людей.

Кроме католиков, в Чили существуют влиятельные группы протестантов (по данным переписи 1992, они составляют 13 % населения) и приверженцев иудаизма. Значительное влияние протестантской церкви объясняется сильной поддержкой со стороны Великобритании и наличием в стране ряда образовательных заведений и социальных институтов, основанных североамериканскими религиозными организациями.

СМИ

Государственная телекомпания - TVN (Televisión Nacional - "Национальное телевидение"), включает в себя одноимённый телеканал, создана в 1969 году.

Празднества

В Чили установлены 15 официальных праздничных дней, девять из них религиозные, шесть - светские. Кроме этого праздничными считаются дни проведения плебисцита, президентских или парламентских выборов, официальных переписей населения.

Отдых в Чили
дата	имя	испанский	характер	примечания
1 января	Новый год	Año Nuevo	гражданский	Обязательное и бесповоротным.
март-апреля	Великая пятница	Viernes Santo Sábado Santo	религиозный
	Великая суббота
1 мая	День труда	Día del Trabajo	гражданский	Обязательное и бесповоротным.
21 мая	День Глории Навальес	Día de las Glorias Navales	гражданский
29 июнь	День Петра и Павла	San Pedro y San Pablo	религиозный	Она движется к ближайшему, если он падает между вторник и пятницу понедельникам..
16 июль	День Девы Кармен	Día de la Virgen del Carmen	религиозный
15 август	Вознесение Девы Марии	Asunción de la Virgen	религиозный
18 сентябрь	национальный праздник	Primera Junta Nacional de Gobierno	гражданский	Обязательное и бесповоротным.
19 сентябрь	День величии чилийской армии	Día de las Glorias del Ejército de Chile		Обязательное и бесповоротным.
12 октября	День Колумба	Descubrimiento de Dos Mundos	гражданский	Она движется к ближайшему, если он падает между вторник и пятницу понедельникам.
31 октября	Национальный день евангельских и протестантских церквей	Día Nacional de las Iglesias Evangélicas y Protestantes	религиозный
1 ноябрь	Собор всех святых	Día de Todos los Santos	религиозный
8 декабрь	Непорочное зачатие Девы Марии	Inmaculada Concepción	религиозный
25 декабрь	Рождество Христово	Navidad	религиозный	Обязательное и бесповоротным.

См. также

► Чили

Литература

На русском

• Вильегас С. Стадион в Сантьяго. Преступления чилийской военной хунты. М.: Прогресс, 1976.
• Зорина И. Н. Революция или реформа в Латинской Америке. Критика реформизма чилийской христианской демократии. М.: Наука, 1971.
• Лабарка Годдард Э. Чили, раскалённое докрасна. М.: Прогресс, 1973.
• Отеро Л. Разум и сила: Чили. Три года Народного единства. М.: Прогресс, 1983.
• Очерки истории Чили. М.: Наука, 1967.
• Трагедия Чили. Материалы и документы. М.: Издательство политической литературы; Издательство Агентства печати Новости, 1974.
• Чили: боль и борьба. М.: Правда, 1974.
• Чили. Политика. Экономика. Культура. М.: Наука, 1965.

На испанском

• Adler Lomnitz L., Melnick A. Neoliberalismo y clase media: el caso de los profesores de Chile. Santiago: DIBAM, 1998. ISBN 956-244-074-5
• Cademartori J. Chile: el módelo neoliberal. Santiago:Chile-América CESOC, 2001.
• Correa Sutil S. y.o. Historia del siglo XX chileno. Santiago: Sudamericana, 2001. ISBN 956-262-144-8
• Fuentes M. Memorias secretas de Patria y Libertad y algunas confesiones sobre la Guerra Fría en Chile. Santiago: Grijalbo, 1999. ISBN 956-258-094-6
• González Pino M., Fontaine Talavera A. Los mil dias de Allende. Vol. 1. Santiago: Centro de Estudios Publicos, 1998. ISBN 956-7015-23-6
• Rojas A. Salvador Allende. Una época en blanco y negro. Buenos Aires: Aguilar, 1998. ISBN 950-511-386-2
• Uribe A. Intervención norteamericana en Chile: dos textos claves. Santiago: Sudamericana, 2001. ISBN 956-262-123-5

На английском

• Dinges, J. The Condor Years: How Pinochet and His Allies Brought Terrorism to Three Continents. New York and London: New Press, 2004.
• Schneider, C. L. Shantytown Protest in Pinochet’s Chile. Philadelphia: Temple University Press, 1995.
• The Pinochet Case: Origins, Progress and Implications. London: Institute of Latin American Studies, 2003.

Ссылки

Администрация

• [www.gobiernodechile.cl Сайт президента]
• [www.poderjudicial.cl Сайт верховного суда]
• [www.congreso.cl Сайт парламента]
• [www.tribunalcalificador.cl Сайт избиркома]
• [www.minrel.gov.cl Министерство иностранных дел]  (исп.)
• [www.economia.cl Министерство экономики]
• [www.sernatur.cl Министерство туризма]
• [web.archive.org/web/20120512120120/geo-tur.narod.ru/Interesting/anthems_mid/cili.mid Музыка государственного гимна Чили]
• [www.embachilerusia.ru/rus_index.htm Сайт посольства Чили в РФ]
• [www.chile.mid.ru/ Сайт посольства РФ в Чили]

Средства массовой информации

• [www.tvchile.cl/index.php ТВ Чили]
• [www.canal13.cl 13-й канал]
• [www.mega.cl/jadmega/index.php РЕД Тв]
• [www.tvn.cl ТВН, Национальное телевидение Чили]
• [www.lanacion.cl La Nacion]
• [www.emol.com El Mercurio]
• [www.eldiario.cl El Diario Financiero]
• [www.elsiglo.cl/ El Siglo]
• [www.puntofinal.cl Punto Final]

Прочее

• [sobrechile.org/ Информационно-познавательный сайт о Чили]
• [www.russianhome.cl/ Портал русскоязычного сообщества в Чили]

Отрывок, характеризующий Чили

– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.


Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.


22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.