Чилийско-Аргентинские Анды

Чилийско-Аргентинские АндыЧилийско-Аргентинские Анды

</tt> </tt> </tt>

</tt>

Чилийско-Аргентинские Анды
Гора Аконкагуа, провинция Мендоса.
35°07′ ю. ш. 68°36′ з. д.35.117° ю. ш. 68.600° з. д. / -35.117; -68.600
Страны	Аргентина Аргентина Чили Чили
Горная система	Анды
Площадь	597 432 км²
Длина	1630 км
Ширина	757 км
Высочайшая вершина	Аконкагуа
Высшая точка	6962 м
Чилийско-Аргентинские Анды
Чилийско-Аргентинские Анды

Чилийско-Аргентинские или Субтропические Анды - участок Анд, расположенный между 26-27 ° ю.ш. на севере и 40-42 ° ю.ш. на юге, на территории Чили и Аргентины. Именно здесь Анды достигают максимальной высоты, а процессы горообразования продолжаются с наибольшей активностью.

Орография

На западе этого участка, вдоль берега Тихого океана, тянется невысокая гряда Береговой Кордильеры, являющийся продолжением Прибрежного хребта Центральных Анд. Средние высоты этого хребта - 800 м, отдельные вершины поднимаются до 2000 м. Глубокие долины рек разделяют её на плато-меса, которые круто обрываются к Тихому океану.

К востоку от Прибрежного хребта лежит параллельная ему тектоническая впадина Продольной долины Чили. Она является орографическим продолжением впадины Атакамы, но отделяется от неё поперечными отрогами Анд. Подобные, хотя и ниже, отроги главного хребта разделяют долину на ряд изолированных понижений. Высота дна долины на севере около 700 м и снижается на юге до уровня моря, опускаясь в океан в районе залива Релонкави на южной границе Субтропических Анд. Над бугристой поверхностью долины поднимаются изолированные конусы древних вулканов, достигающих нескольких сотен метров относительной высоты. Долина является самым населенным районом Чили, в частности в ней расположена столица страны Сантьяго.

С востока Центральная долина ограничена высокой цепью Главной Кордильеры, по гребню которой проходит граница Чили и Аргентины. Этот массив объединяет вместе три отдельные хребта, на которые разделяют Центральные и Северные Анды. В этой части Анды состоят из сильно складчатых мезозойских отложений и вулканических пород и достигают огромной высоты и значительной целостности. Над этим хребтом выступают высокие вершины Анд - Аконкагуа (6962 м), Мерседарио (6720 м), действующие вулканы Тупунгато (6570 м) и Майпо (5264 м). Снеговая линия проходит на высоте более 5000 м на севере и снижается до около 2000 м на юге. Склоны гор здесь почти вертикальны и неприступны. Во всей полосе гор, включая также и Центральную долину, происходят частые сейсмические и вулканические явления. Особенно разрушительные землетрясения происходят в Центральной Чили. Минимум дважды, в 1869 и 1960 году (Вальдивийское землетрясение) наблюдались землетрясения силой 9 баллов по шкале Рихтера.

Климат

В приморской части Чилийско-Аргентинских Анд (кроме крайнего севера) климат субтропический, с сухим летом и влажной зимой. Этот климатический район также охватывает Центральную долину и нижние части западных склонов Главной кордильеры. На севере ощущается влияние пустыни Атакама, а на юге характерно увеличение осадков и постепенное исчезновение сухого летнего периода.

По мере удаления от побережья климат становится более континентальным и сухим. Так в Вальпараисо температура самого холодного месяца + 11 °C, а самого теплого +17 °C, то есть сезонные колебания температуры невелики. В Центральной долине они заметны. Например, в Сантьяго средняя температура самого холодного месяца +7 °C, а самого теплого +20 °C. Осадков здесь выпадают немного, количество их растет с севера на юг и с востока на запад. В Сантьяго выпадает около 350 мм, в Вальдивии - 750 мм. На западных склонах Главной Кордильеры осадки снова растут, однако на её восточном склоне их становится очень мало.

Растительность и почвы

Почвенный покров очень разнообразен. Наиболее распространенные типовые бурые почвы, характерные для сухих субтропических районов. В Центральной долине развиты темные почвы, напоминающие черноземы.

Естественная растительность сильно истреблена, поскольку в средней части Чили живет почти все население страны, здесь очень развито сельское хозяйство. Поэтому большая часть удобных земель занята посевами различных культур. Для естественной растительности характерно преобладание вечнозеленых кустарников, подобных чапарели Северной Америки и маквис в Средиземноморье.

Леса покрывали в прошлом склоны Анд до высоты 2000-2500 м. На сухих восточных склонах линия леса лежит на 200 м ниже, чем на влажных западных. Сейчас леса преимущественно сведены, а склоны Главной Кордильеры и Прибрежного хребта обнажены. Древесная растительность встречается главным образом в виде искусственных насаждений и отдельных рощ. На конических вулканах, поднимающихся со дна долины, эти рощи состоят из сосен, чилийских араукарий, буков и интродуцированных эвкалиптов, платанов и завезенных из Европы видов, в подлеске - кустарники герани и дрока.

Выше 2500 м в Главной Кордильеры находится пояс альпийских лугов, в рамках которого по долинам заходят узкие полосы низкорослого леса и кустарников. В растительном покрове альпийских лугов представлены виды тех родов растений, которые встречаются и на альпийских лугах Старого Света: лютик, камнеломка, кислица, примула и другие. Среди кустарников распространены смородина и барбарис. Встречаются также участки торфяных болот с типичной болотной флорой.

Сельское хозяйство

Земледелие в этих районах, кроме юга региона, требует искусственного орошения. Культурная растительность сходна с растительностью соответствующих по климату областей Европы и Северной Америки. Большая часть культур была завезена в Южную Америку из субтропических средиземноморских стран. Здесь выращивается виноград, оливковое дерево, цитрусовые и другие плодовые деревья. Наибольшая часть распаханных площадей занята пшеницей, меньше - кукурузой. На склонах гор на небольших участках выращивается картофель, бобовые, горох, чечевица, лук, артишок и стручковый перец. На удобных участках на месте уничтоженных лесов являются искусственные древонасаждения. Альпийские луга широко используются как пастбища.

Отрывок, характеризующий Чилийско-Аргентинские Анды

– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.