Чиновничество в Российской империи

Чиновничество в Российской империи — описание состояния с чиновниками (современность — государственными служащими) времён Российской империи.

Чины гражданской службы по Табеле о рангах
Класс	Чин	Титулование
I	Канцлер	высокопревосходительство
II	Действительный тайный советник
III	Тайный советник	превосходительство
IV	Действительный статский советник
V	Статский советник	высокородие
VI	Коллежский советник	высокоблагородие
VII	Надворный советник
VIII	Коллежский асессор
IX	Титулярный советник	благородие
X	Коллежский секретарь
XI	Корабельный секретарь
XII	Губернский секретарь
XIII	Провинциальный секретарь
XIV	Коллежский регистратор

Основы организации чиновничества были заложены Петром I в Табели о рангах. В начале XIX века число чинов в перечне сокращается с 14 до 12. Титулование распространялось на жен и дочерей чиновников. Кроме классных служащих были низшие служащие, не имевшие чинов (писари, курьеры и так далее).

На начало XX века должность министра соответствовала чину II класса, его заместителя — III и тому подобное.

Повысить чин было два способа: выслуга лет (3—4 года), причём независимо от наличия вакантных мест; получение определенного ордена (каждый орден мог получить только определенный чин). В связи с этим существовала проблема: рабочих мест было меньше, нежели самих государственных служащих. Хотя с другой стороны, уходили из жизни раньше, чем выслугой лет проходили всю иерархию.

При приёме на службу существовали требования по образованию (кроме детей дворян). Были квоты для приема католиков, а иудеи принимались только с высшим образованием. Не допускались к службе иностранцы (кроме служащих «учебной части», «по горному делу» и т. п.)

В целом, общее количество административных служащих в Российской империи по отношению к численности населения составляло на начало XX века лишь ⅓ от соответствующего показателя во Франции, и ½ — Германии. Множество мелких административных функций, вплоть до сбора податей и призыва рекрутов, возлагались на местное крестьянское самоуправление, которое вообще никак не финансировалось из казны. На уровне крестьянских волостей не существовало абсолютно никаких постоянных представителей центрального правительства.

Внешним выражением принадлежности к государственной службе являлись обязательные мундиры (покупаемые чиновниками за свой счёт), обозначавшие ведомство, должность, род службы, для губернских служащих — также губернию.

Освобождение дворян от обязательной службы привело к массовому их уклонению от государственной службы и уменьшению числа дворян в чиновничестве. К началу XX века доля дворян в чиновничестве составляла уже не более 20—40 %. Однако дворяне сохраняли доминирование в среде высшего чиновничества: во 2-й половине XIX века дворянами являлись 100 % министров, 98,2 % членов Госсовета, 95,4 % сенаторов, 100 % губернаторов, 88,2 % вице-губернаторов, 66,6 % прокуроров.

Общая численность российской бюрократии на начало XX века оценивается, вместе с неклассными чинами, в 500 тыс. чел.

Численность чинов
Год	тыс.	на душу населения
1800	20	1/2250
1856	82,3	1/929
1874	98,8	нет данных
1902	161	1/335

Распространённое среди российского чиновничества, раболепие перед начальством было неоднократно высмеяны многими классиками русской литературы: Антоном Чеховым («Толстый и тонкий», «Хамелеон»), Салтыковым-Щедриным («История одного города», «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил»), Гоголем («Нос», «Шинель»).

Отрывок, характеризующий Чиновничество в Российской империи

Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал: