Чи Ён Джу

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Чи Ён Джу
Общая информация
Полное имя:

кор. 지용주

Гражданство:

Республика Корея Республика Корея

Весовая категория:

минимальная (48 кг)

Рост:

155 см

Чи Ён Джу (кор. 지용주; 19 декабря 1948, Вонджу25 августа 1985, там же) — корейский боксёр наилегчайших весовых категорий, выступал за сборную Южной Кореи в конце 1960-х — начале 1970-х годов. Серебряный призёр летних Олимпийских игр в Мехико, чемпион Азиатских игр, победитель многих международных турниров и национальных первенств. Также известен как тренер по боксу.



Биография

Чи Ён Джу родился 19 декабря 1948 года в городе Вонджу, провинция Канвондо. Активно заниматься боксом начал в раннем детстве, проходил подготовку в местном боксёрском клубе. Ещё во время учёбы в школе стал показывать на ринге неплохие результаты и вскоре попал в основной состав национальной сборной, добившись лидерства в минимальной и наилегчайшей весовых категориях. Благодаря череде удачных выступлений удостоился права защищать честь страны на летних Олимпийских играх 1968 года в Мехико — сумел дойти здесь до финала, но в решающем матче со счётом 2:3 проиграл венесуэльцу Франсиско Родригесу.

Получив серебряную олимпийскую медаль, Чи ещё довольно долго оставался в сборной Южной Кореи, принимая участие во всех крупнейших международных турнирах. Так, в 1970 году он съездил на Азиатские игры в Бангкок, откуда привёз награду золотого достоинства. Несмотря на серию побед, он, тем не менее, не смог пройти квалификацию на Олимпийские игры 1972 года и по этой причине выбыл из основного состава. Оставался действующим спортсменом вплоть до 1976 года, после чего принял решение завершить карьеру боксёра и перешёл на тренерскую работу. Как тренер подготовил многих талантливых бойцов, а в 1979 году на короткий срок был назначен главным тренером национальной команды Южной Кореи.

20 августа 1985 года в результате ссоры с соседом Чи Ён Джу получил ножевое ранение в область живота и спустя пять дней скончался в больнице от потери крови. Ему установлен памятник в спортивном парке в его родном городе Вонджу.

Напишите отзыв о статье "Чи Ён Джу"

Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ji/ji-yong-ju-1.html Чи Ён Джу] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)


Отрывок, характеризующий Чи Ён Джу

– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.