Чкалово (Гомельский район)

Деревня Чкалово белор. Чкалава Страна БелоруссияБелоруссия Область ГомельскаяГомельская область|Гомельская Район Гомельский Сельсовет Бобовичский Координаты 52°16′54″ с. ш. 30°53′00″ в. д.52.28167° с. ш. 30.88333° в. д. / 52.28167; 30.88333    Первое упоминание XVIII век Прежние названия Жеробное Население 542 человека (2004) Часовой пояс UTC+3 Телефонный код +375 23(2) Почтовый индекс 247035 Показать/скрыть карты

Чкалово (белор. Чкалава) — деревня в Бобовичском сельсовете Гомельского района Гомельской области Беларуси.

В 15 км на юг от Гомеля.

Водная система

На реке Случь-Мильча (приток реки Сож).

Транспортная система

Транспортная связь по автомобильной дороге соединяющей деревню с автодорогой Калинковичи — Гомель. В деревне 232 жилых дома (2004 год). Планировка состоит из криволинейной, меридиональной направленности, улицы. Параллельно ей на западе проходят 3 короткие улицы. Застройка двухсторонняя, дома деревянные, усадебного типа. В 1987 году построены 50 кирпичных дома, в которые были переселены жители с загрязнённых после катастрофы на Чернобыльской АЭС территорий.

История

Согласно письменных источников деревня известна с XVIII века как деревня Жеробное в Речицком повете Минского воеводства Великого княжества Литовского. После 1-го раздела Речи Посполитой (1772 год) в составе Российской империи. С 1775 году деревня находилась во владении фельдмаршала графа П. А. Румянцева-Задунайского. С 1834 года владение фельдмаршала графа И. Ф. Паскевича. В 1816 году в Белицкого уезда Могилёвской губернии. В 1848 году в Хоминской экономии Гомельского имения. В 1864 году начало действовать народное училище. В 1897 году хлебозапасный магазин, 2 ветряные мельницы, кузница. В 1908 году в Дятловичской волости Гомельского уезда Могилёвской губернии.

В 1926 году действовали почтовый пункт, начальная школа, лавка. В рядом располагавшемся фольварке создана сельскохозяйственная артель.

С 8 декабря 1926 года по 20 апреля 1939 центр Жеробнинского сельсовета Дятловичского, с 4 августа 1927 года Гомельского районов Гомельского (до 26 июля 1930 года) округа, с 20 февраля 1938 года Гомельской области.

В 1929 году организован колхоз «Батрак». Работали 2 ветряные мельницы и кузница.

Во время Великой Отечественной войны в июле 1943 года был сброшен воздушный десант и в деревне Чкалово ими был разгромлен фашистский гарнизон. В октябре 1943 года оккупанты сожгли в деревне 219 дворов и убили 18 жителей. На фронтах погибли 138 жителей деревни.

В 1948 году начальная школа была преобразована в семилетнюю. В 1959 году в составе колхоза «Дятловичи» с центром в деревне Старые Дятловичи. Размещаются средняя школа, библиотека, клуб, фельдшерско-акушерский пункт, отделение связи, магазин, баня. В 1991 году построено новое, кирпичное, здание школы.

До 31 октября 2006 года центр Дятловичского сельсовета.

Население

Численность

• 2004 год — 232 двора, 542 жителя.

Динамика

• 1811 год — 181 житель.
• 1848 год — 65 дворов.
• 1885 год — 140 дворов, 1001 житель.
• 1897 год — 215 дворов, 1284 жителя (согласно переписи).
• 1908 год — 247 дворов, 1667 жителей.
• 1926 год — 307 дворов, 1609 жителей.
• 1959 год — 1030 житель (согласно переписи).
• 2004 год — 232 двора, 542 жителя.

Известные уроженцы

• В. В. Ляшкевич — белорусский художник.
• Цукарев, Самуил Ильич — советский военачальник, гвардии генерал-майор.

См. также

• Городские посёлки Белоруссии
• Города Белоруссии

Литература

• Гарады і вёскі Беларусі: Энцыклапедыя. Т.1, кн.1. Гомельская вобласць/С. В. Марцэлеў; Рэдкалегія: Г. П. Пашкоў (галоўны рэдактар) і інш. — Мн.: БелЭн, 2004. 632с.: іл. Тыраж 4000 экз. ISBN 985-11-0303-9 ISBN 985-11-0302-0

Отрывок, характеризующий Чкалово (Гомельский район)

Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).