Чкареули, Гурам Ревазович

Гурам Чкареули
Общая информация
Полное имя	Гурам Ревазович Чкареули
Родился	28 января 1960(1960-01-28) (64 года) Орджоникидзе, Северо-Осетинская АССР, СССР
Гражданство	СССР Россия
Рост	180 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Клубная карьера*
1978—1980	Спартак (Орджоникидзе)	38 (6)
1980—1981	Динамо (Тбилиси)	1 (0)
1981—1982	Торпедо (Кутаиси)	55 (8)
1983—1985	Динамо (Тбилиси)	45 (4)
1986	Торпедо (Кутаиси)	11 (0)
1987	Локомотив (МВ)	9 (2)
1988—1990	Спартак (Владикавказ)	59 (6)
1990	Автодор	6 (0)
1990	Локомотив (НН)	19 (6)
1991	Терек	21 (4)
1992—1994	Автодор	93 (11)
1995—1997	Арсенал (Тула)	67 (9)
1997	Луч (Тула)	2 (0)
Тренерская карьера
2005	Алания-д
2006—2007	Алания-2
2010	Алания (мол.)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Гура́м Рева́зович Чкареу́ли (28 января 1960, Орджоникидзе, Северо-Осетинская АССР, СССР) — советский и российский футболист, нападающий. Мастер спорта СССР с 1985 года.

Карьера

Клубная

Воспитанник орджоникидзевского футбола. В 1971 году, играя в юношеской школе вместе со своими сверстниками по детской команде «Дидинаг» из Орджоникидзе под руководством Цара Газдарова, стал бронзовым призёром турнира кожаный мяч во Львове. А уже через три года уже в команде «Рубин» Чкареули выиграла главный трофей в старшей возрастной группе. Профессиональную же карьеру начал в 1978 году в орджоникидзевском «Спартаке», однако после чего перебрался в Грузию, где поочерёдно играл в тбилисском «Динамо» и в «Торпедо» из Кутаиси. В 1987 году играл за клуб Второй союзной лиги «Локомотив» из Минеральных Вод и лишь через 8 лет вернулся в родной город, играл сначала за «Спартак», а позже за «Автодор», в котором впрочем долго не задержался и перешёл в «Локомотив» из Нижнего Новгорода. В 1991 году играл в «Тереке» из Грозного. После распада СССР вернулся в «Автодор». С 1995 по 1997 год играл в тульском «Арсенале», профессиональную карьеру завершал в «Луче» из той же Тулы.

Тренерская

В 2002 году был назначен администратором «Алании», после чего работал в футбольной школе «ФАЮР-союз», однако в 2005 году после перевода Марата Дзоблаева в главную команду Чкаурели возглавил дублирующий состав владикавказцев. После того как «Алания» покинула Премьер-лигу, дублирующий состав был ликвидирован, а сам Чкареули возглавил «Аланию-2». В 2010 году был главным тренером молодёжной команды «Алании».

Отрывок, характеризующий Чкареули, Гурам Ревазович

– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].