Членов, Михаил Александрович

Михаил Александрович Членов
Дата рождения:	15 мая 1871(1871-05-15)
Место рождения:	Кременчуг
Дата смерти:	1941(1941)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР СССР
Научная сфера:	дерматология
Учёная степень:	доктор медицины
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский университет
Научный руководитель:	Поспелов А. И.

Михаил Александрович Членов (1871, Кременчуг — 1941, Москва) — русский и советский дерматовенеролог, доктор медицины (1900), статский советник.

Биография

Михаил Членов родился 15 мая 1871 года в городе Кременчуг Полтавской губернии. Окончил Полтавскую классическую гимназию и в 1890 году поступил на медицинский факультет Московского университета. В 1896 году с отличием закончил университет и около 2 лет работал земским врачом. Позднее проходил усовершенствование при Московском университете. В 1899—1915 годах работал ординатором Мясницкой городской больницы в Москве.

В 1900 году защитил диссертацию на степень доктора медицины на тему «К учению о туберкулёзных заболеваниях кожи с точки зрения их экзогенного происхождения». В 1902—1912 годах был приват-доцентом, а в 1912—1917 годах — профессором кафедры систематического и клинического учения о накожных и сифилитических болезнях медицинского факультета Московского университета. С 1917 года был научным консультантом Наркомпроса РСФСР. В 1919—1921 годах заведовал Военной московской кожно-венерологической амбулаторией № 11.

С 1922 года работал в Баку. Заведовал кафедрой кожных и венерический болезней медицинского факультета Бакинского государственного университета (с 1930 — Азербайджанского медицинского института). Членов внёс большой вклад в развитие дерматовенерологии в Азербайджанской ССР. В 1924 году по инициативе Членова был основан Азербайджанский научно-исследовательский кожно-венерологический институт, он стал директором и заведующим кафедрой этого института. В 1925 году он основал Азербайджанское дерматовенерологическое общество, был его первым председателем.

В 1932 году вернулся в Москву. Основал микологическое отделение при Тропическом институте Наркомздрава. До конца жизни работал заведующим отделением.

В сферу его научных интересов входили сифилидология, туберкулёз кожи, дерматомикозы, вопросы краевой патологии. Он первым в СССР описал случай «мадурской стопы» и кожный микотический синдром. Был лично знаком с А. П. Чеховым. Михаил Членов является автором 60 научных работ. Под его руководством было подготовлено 7 докторских и 22 кандидатские диссертации.

Михаил Членов скончался в Москве в 1941 году. Похоронен на Армянском кладбище.

Адреса в Москве

В конце 1900 — начале 1910-х годов жил в Москве в Богословском переулке, 3. В первой половине 1910-х — начале 1920-х жил в Мамоновском переулке, 5. С начала 1930-х и до конца жизни жил в Старопименовском переулке, 7-б.

Сочинения

• К учению о туберкулезных заболеваниях кожи (с точки зрения их экзогенного происхождения): [Дисс.]. М., 1900;
• Великое зло: (О венерических болезнях…). М., 1904;
• Чехов и медицина // Рус. ведомости. 1906. 5 апр.;
• Половая перепись Московского студенчества и ее общественное значение. М., 1909;
• Патогенез врожденного («наследственного») сифилиса и вопрос о браке сифилитиков в свете современных данных. М., 1914;
• Нафталан и его будущее. М.-Л., 1940;
• А. П. Чехов и культура: (К двухлетней годовщине со дня его смерти) // А. П. Чехов в воспоминаниях современников. М., 1986.

Литература

• Гуссейнов Г. М. А. Членов: (К 100-летию со дня рождения) // Вестник дерматологии. 1973. № 1;
• Потекаев Н. С., Иванов О. Л., Мареева Е. Б. Основные этапы истории кафедры и клиники кожных и венерических болезней Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова: (К 100-летию клиники) // Там же. 1996. № 2;
• Гусаков Н. И. Профессор М. А. Членов и доктор А. П. Чехов: (К 125-летию со дня рождения М. А. Членова) // Вестник последипломного образования. 2003. № 3;
• Прохоренков В. И. Яковлева Т. А. Отечественные дерматовенерологи: Биогр. справочник. М., 2003/

Отрывок, характеризующий Членов, Михаил Александрович

В третьем часу еще никто не заснул, как явился вахмистр с приказом выступать к местечку Островне.
Все с тем же говором и хохотом офицеры поспешно стали собираться; опять поставили самовар на грязной воде. Но Ростов, не дождавшись чаю, пошел к эскадрону. Уже светало; дождик перестал, тучи расходились. Было сыро и холодно, особенно в непросохшем платье. Выходя из корчмы, Ростов и Ильин оба в сумерках рассвета заглянули в глянцевитую от дождя кожаную докторскую кибиточку, из под фартука которой торчали ноги доктора и в середине которой виднелся на подушке чепчик докторши и слышалось сонное дыхание.
– Право, она очень мила! – сказал Ростов Ильину, выходившему с ним.
– Прелесть какая женщина! – с шестнадцатилетней серьезностью отвечал Ильин.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «Садись! – солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «Марш! – и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по большой, обсаженной березами дороге, вслед за шедшей впереди пехотой и батареей.
Разорванные сине лиловые тучи, краснея на восходе, быстро гнались ветром. Становилось все светлее и светлее. Ясно виднелась та курчавая травка, которая заседает всегда по проселочным дорогам, еще мокрая от вчерашнего дождя; висячие ветви берез, тоже мокрые, качались от ветра и роняли вбок от себя светлые капли. Яснее и яснее обозначались лица солдат. Ростов ехал с Ильиным, не отстававшим от него, стороной дороги, между двойным рядом берез.
Ростов в кампании позволял себе вольность ездить не на фронтовой лошади, а на казацкой. И знаток и охотник, он недавно достал себе лихую донскую, крупную и добрую игреневую лошадь, на которой никто не обскакивал его. Ехать на этой лошади было для Ростова наслаждение. Он думал о лошади, об утре, о докторше и ни разу не подумал о предстоящей опасности.
Прежде Ростов, идя в дело, боялся; теперь он не испытывал ни малейшего чувства страха. Не оттого он не боялся, что он привык к огню (к опасности нельзя привыкнуть), но оттого, что он выучился управлять своей душой перед опасностью. Он привык, идя в дело, думать обо всем, исключая того, что, казалось, было бы интереснее всего другого, – о предстоящей опасности. Сколько он ни старался, ни упрекал себя в трусости первое время своей службы, он не мог этого достигнуть; но с годами теперь это сделалось само собою. Он ехал теперь рядом с Ильиным между березами, изредка отрывая листья с веток, которые попадались под руку, иногда дотрогиваясь ногой до паха лошади, иногда отдавая, не поворачиваясь, докуренную трубку ехавшему сзади гусару, с таким спокойным и беззаботным видом, как будто он ехал кататься. Ему жалко было смотреть на взволнованное лицо Ильина, много и беспокойно говорившего; он по опыту знал то мучительное состояние ожидания страха и смерти, в котором находился корнет, и знал, что ничто, кроме времени, не поможет ему.
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.