Чмыхало, Анатолий Иванович

Анатолий Чмыхало
Анатолий Иванович Чмыхало, 1984 год
Дата рождения:	24 декабря 1924(1924-12-24)
Место рождения:	село Вострово, Алтайская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти:	15 марта 2013(2013-03-15) (88 лет)
Место смерти:	Красноярск, Россия
Род деятельности:	журналист, прозаик
Жанр:	исторический роман
Язык произведений:	русский
Награды:

Анато́лий Ива́нович Чмыха́ло (24 декабря 1924 — 15 марта 2013) — советский русский писатель, журналист.

Жизненный путь

Родился 24 декабря 1924 года в селе Вострово (ныне Волчихинского района Алтайского края).

В 10 лет остался без матери. Семья переехала сначала в Колпашево, затем в Алма-Ату, где он окончил среднюю школу.

С 1941 года учился в Московском юридическом институте, однако со второго курса ушёл на фронт. В качестве командира взвода разведки воевал под Ростовом и Луганском. Осенью 1943 года в боях на реке Миус был тяжело ранен и контужен.

Окончил учёбу в Алма-Атинском юридическом институте. С 1947 года по 1962 год жил в Абакане. Работал собственным корреспондентом газеты «Красноярский рабочий» по Хакасской автономной области. C 1962 года — ответственный секретарь Красноярской писательской организации, главный редактор журнала «Енисей» (1962—1976).

Похоронен на Бадалыкском кладбище в Красноярске.

Литературное творчество

Литературную работу начинал как поэт. Цикл стихов был опубликован в журнале «Октябрь» (1949 год) А уже в 1951 году в Абакане вышел первый его поэтический сборник «Земляки». В 1956 году дебютировал как драматург. Его пьеса «Судьба Коронотовых» прошла в ряде театров.

В конце 1950-х гг., обратившись к истории, взялся за роман «Половодье». Первая книга вышла в 1959 году, а вторая — в 1961 году. В этой дилогии писатель рассказывает о гражданской войне в Сибири, объективно показывая события того времени. Об успехе романа говорит тот факт, что «Половодье» переиздавалось пять раз массовыми тиражами.

Позже продолжил эту тему в романе «Отложенный выстрел». Его перу принадлежит книга об освоении целины «Нужно верить». Судьбам своего поколения Анатолий Чмыхало посвятил роман «Три весны». Исторические сюжеты создания города Красноярска и других событий 17 века на берегах Енисея легли в основу романов «Дикая кровь» и «Опальная земля»: проза Анатолия Чмыхало дала обильную пищу для исследования историков, этнографов, этнопсихологов, фольклористов. В 2007 году писатель публикует дилогию в стихах и прозе «В царстве свободы», состоящую из романов «Ночь без сна» и «Плач о России», а потом снова возвращается к стихам: в 2009 году выходит его сборник «Самородки: Нецензурные стихи», в 2011 году вышла вторая часть этой поэтической дилогии — «Россыпи. Озорные стихи».

Произведения

• «Земляки» (Стихи), 1951 г.
• «Страда» (Стихи), 1955 г.
• «Половодье» (Роман), 1959-61 гг.
• «Нужно верить» (Роман), 1964 г.
• «Три весны» (Роман), 1969 г.
• «Дикая кровь» (Роман), 1979 г.
• «Отложенный выстрел» (Роман), 1981 г.
• «Опальная земля» (Роман), 1986 г.
• «Седьмая беда атамана» (Роман), 1994 г.
• «Ночь без сна» (Роман), 2003 г.
• «Плач о России» (Роман), 2007 г.
• «Самородки: Нецензурные стихи» (Стихи), 2009 г.
• «Россыпи. Озорные стихи» (Стихи), 2011 г.

О творчестве Анатолия Чмыхало

Анна Тимирева, гражданская жена адмирала Колчака:

«Анатолий Чмыхало первым написал Колчака, каким он был. В „Половодье“ верно показаны сложнейшие ситуации Гражданской войны, развязанной большевиками, в которой не было, да и не могло быть, победителей. „Половодью“ уготована долгая и добрая жизнь — я уверена в этом. Большое спасибо писателю за прекрасную книгу!»

Писатель Владимир Солоухин:

«Должен сказать, что Анатолий Чмыхало для семидесятых годов, когда писался роман „Отложенный выстрел“ да со скидкой на отдаленность от московского, хотя бы некоторого, „свободолюбия“ довольно объективен и даже временами смел.»

Государственные и иные награды

• Почётный гражданин Красноярска
• Заслуженный работник культуры РСФСР
• Орден Отечественной войны I и II степени
• Орден Дружбы народов
• Орден «Знак Почёта»
• орден Почёта (2000) — за заслуги перед государством, многолетнюю плодотворную деятельность в области культуры и искусства, большой вклад в укрепление дружбы и сотрудничества между народами
• 20 медалей

В честь писателя был назван паром «Анатолий Чмыхало», построенный для города Игарка.

В парке имени 400-летия Красноярска Красноярска планируется создание переулка «Чмыхаловские россыпи».

Дети

• Борис Анатольевич Чмыхало (1950—2014)
• Ольга Анатольевна Карлова (род. 1957)

Ссылки

• [www.yarsk.ru/dosie/?c=2&i=4180 Досье — Анатолий Иванович Чмыхало]
• [www.goldref.ru/biography/Chmyhalo_A.I./1/ Биография Чмыхало А. И.]

Отрывок, характеризующий Чмыхало, Анатолий Иванович

– Это еще что? Что вы наделали, я вас спрашиваю, – сказала она строго.
– Я? что я? – сказал Пьер.
– Вот храбрец отыскался! Ну, отвечайте, что это за дуэль? Что вы хотели этим доказать! Что? Я вас спрашиваю. – Пьер тяжело повернулся на диване, открыл рот, но не мог ответить.
– Коли вы не отвечаете, то я вам скажу… – продолжала Элен. – Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали… – Элен засмеялась, – что Долохов мой любовник, – сказала она по французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово «любовник», как и всякое другое слово, – и вы поверили! Но что же вы этим доказали? Что вы доказали этой дуэлью! То, что вы дурак, que vous etes un sot, [что вы дурак,] так это все знали! К чему это поведет? К тому, чтобы я сделалась посмешищем всей Москвы; к тому, чтобы всякий сказал, что вы в пьяном виде, не помня себя, вызвали на дуэль человека, которого вы без основания ревнуете, – Элен всё более и более возвышала голос и одушевлялась, – который лучше вас во всех отношениях…
– Гм… гм… – мычал Пьер, морщась, не глядя на нее и не шевелясь ни одним членом.
– И почему вы могли поверить, что он мой любовник?… Почему? Потому что я люблю его общество? Ежели бы вы были умнее и приятнее, то я бы предпочитала ваше.
– Не говорите со мной… умоляю, – хрипло прошептал Пьер.
– Отчего мне не говорить! Я могу говорить и смело скажу, что редкая та жена, которая с таким мужем, как вы, не взяла бы себе любовников (des аmants), а я этого не сделала, – сказала она. Пьер хотел что то сказать, взглянул на нее странными глазами, которых выражения она не поняла, и опять лег. Он физически страдал в эту минуту: грудь его стесняло, и он не мог дышать. Он знал, что ему надо что то сделать, чтобы прекратить это страдание, но то, что он хотел сделать, было слишком страшно.
– Нам лучше расстаться, – проговорил он прерывисто.
– Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, – сказала Элен… Расстаться, вот чем испугали!
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.