Чобану, Иларион
Поделись знанием:
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
| Иларион Чобану | |
| рум. Ilarion Ciobanu | |
| Место рождения: |
с. Чукур-Минджир, Королевство Румыния (ныне: Чимишлийский район, Молдавия) |
|---|---|
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: | |
| Направление: | |
| Награды: |
|
Иларион Чобану (рум. Ilarion Ciobanu; 28 октября 1931, с. Чукур-Минджир Королевство Румыния (ныне Чимишлийского района Молдавии) — 7 сентября 2008, Бухарест) — румынский киноактёр.
Содержание
Биография
Рос в портовом г. Констанца на Чёрном море. В возрасте 12 лет бросил школу и зарабатывал на жизнь случайными заработками, был строителем, рыбаком, разнорабочим.
С 1948 — спортсмен-регбист. Выступал за футбольные команды «Ştiinţa» и «Динамо» (Бухарест), с 1959 по 1962 — бухарестский клуб «Прогресул».
С 1958 года обучался в Национальном университете театра и кино «И. Л. Караджале» в Бухаресте.
С 1961 года снимался в кино и регулярно играл до конца 1980-х годов. Всего — в более, чем 60 художественных фильмах.
Особенную популярность получил, благодаря роли в серии о вымышленном неподкупном комиссаре полиции Михае Романе. Снялся также в нескольких фильмах (так называемых «мамалыга-вестернах») о приключениях трансильванцев на Диком Западе.
Умер 7 сентября 2008 в возрасте 76 лет от осложнений рака горла. По его просьбе, был кремирован.
Избранная фильмография
- 1960 — Бурные годы
- 1961 — Человек рядом с вами
- 1962 — Лупень, 29 — Данец
- 1963 — Сентиментальная история
- 1965 — Восстание
- 1966 — Голгофа
- 1966 — Время снегов
- 1967 — Колонна — Джерула
- 1968 — Легенда
- 1969 — Война дам
- 1970 — Михай Храбрый — Строе Бузеску
- 1970 — Топор — пастух Никифор Липа
- 1971 — Вечеринка
- 1971 — Сотворение мира
- 1972 — Конспирация — Михай Роман
- 1972 — Заговор
- 1972 — Чистыми руками — комиссар Михай Роман
- 1973 — Последний патрон — комиссар Михай Роман
- 1973 — Капкан — комиссар Михай Роман
- 1974 — Бессмертные — Василе
- 1974 — Трудный путь на Типперари — комиссар Михай Роман
- 1976 — Поднять все паруса! — Герасим
- 1978 — Екатерина Теодориу — генерал
- 1979 — Актриса и трансильванцы — Траян Брэд
- 1979 — Пророк, золото и трансильванцы — Траян Брэд
- 1979 — Приключения рыжего Майкла — капитан
- 1980 — Янку Жиану-сборщик налогов
- 1981 — Трансильванцы на Диком Западе — Траян Брэд
- 1981 — Янку Жиану-гайдук.
Напишите отзыв о статье "Чобану, Иларион"
Примечания
Ссылки
- Ilarion Ciobanu (англ.) на сайте Internet Movie Database (англ.)
| ||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чобану, Иларион
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
