Чоглоков, Николай Павлович
| Николай Павлович Чоглоков | |
| Род деятельности: |
секретарь Таврической губернии, последний редактор губернской газеты «Таврические губернские ведомости» |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Подданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Николай Павлович Чоглоков — секретарь Таврической губернии, последний редактор губернской газеты «Таврические губернские ведомости».
Биография
Из дворян Курской губернии. Окончил физико-математический факультет Харьковского университета. В 1882 году поступил канцелярским служащим I разряда в Курское губернское правление. Был назначен помощником начальника Газетного стола с исполнением обязанностей корректора. Затем был переведён в Таврическое губернское управление[1].
Свыше тридцати лет редактировал губернскую газету — «Таврические губернские ведомости» одновременно являясь смотрителем губернской типографии. Был удостоен нескольких знаков отличия, произведён в губернские секретари. Во время господства в Крыму советской власти работал в губернской типографии корректором. Во время нахождения у власти белых правительств продоолжал издавать губернскую газету, исполняя должность редактора. Таким образом Таврические губернские ведомости оказались самой долго просуществовавшей губернской газетой бывшей Российской империи. После эвакуации Русской армии остался в Крыму, был арестован 22 ноября 1920 года Особой военно-контрольной комиссией при 6-й армии[1].
На допросе 27 ноября 1920 года в свою защиту дал показания, что в губернской газете печатались исключительно распоряжения правительства, никаких статей имеющих политический характер газета не печатала, сам Чоглоков являлся лишь исполнителем своих обязанностей и воли вышестоящих лиц. Старший следователь Голуб принял решение, что так как Чоглоков «почти полжизни проработал на государственных должностях и является старым закоренелым чиновником, имел богатую связь как с губернатором, так и с другим реакционным элементом, несомненно… является политически неблагонадёжным элементом… посему к нему необходимо применть высшую меру наказания». Расстрелян[1].
В 1995 году реабилитирован[1].
Напишите отзыв о статье "Чоглоков, Николай Павлович"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Зарубин, А. Г., Зарубин, В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 1-е. — Симферополь: Антиква, 2008. — С. 642. — 728 с. — 800 экз. — ISBN 978-966-2930-47-4.
Литература
- Зарубин, А. Г., Зарубин, В. Г. Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму. — 1-е. — Симферополь: Антиква, 2008. — С. 642. — 728 с. — 800 экз. — ISBN 978-966-2930-47-4.
Отрывок, характеризующий Чоглоков, Николай Павлович
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.
В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
