Чодрак-гомпа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Координаты: 27°32′02″ с. ш. 90°41′14″ в. д. / 27.53389° с. ш. 90.687306° в. д. / 27.53389; 90.687306 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=27.53389&mlon=90.687306&zoom=14 (O)] (Я) Чодрак-гомпа (дзонг-кэ ཆོས་གྲགས, вайли chos grags, лат. chogra)— монастырь школы Друкпа Кагью, находится на высоте 3800 м. Находится в гевоге Чуммэй в Бумтанге, в центральном Бутане. Монастырь расположен на горе над деревней Гьеца, к северу от дороги Тонгса — Джакар, над монастырём Тарпалинг-гомпа, от которого около часа подъёма пешком. [1]. Монастырь основал Лорепа. Ещё дальше над монастырём находится пещера, в которой медитировали Падмасамбхава и Лонгченпа (сейчас там храм) 27°32′04″ с. ш. 90°41′19″ в. д. / 27.53444° с. ш. 90.68861° в. д. / 27.53444; 90.68861 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=27.53444&mlon=90.68861&zoom=14 (O)] (Я), далее идёт перевал через скалу, за которым — лесная тропа в Ламей-гомпа.



История

Тибетский лама Лорепа (1187—1250), принадлежащий школе Друкпа Кагью, основал этот монастырь в 1234 году, он посчитал благоприятным близость пещеры, где медитировал Падмасамбхава.[2] Когда он вернулся в Тибет, храм быстро пришёл в упадок (по преданиям здесь поселились злые духи), и до XVIII века место перестало посещаться.[2] Только в XVIII веке монастырь отремонтировал Нгаванг Тинлей.

Монастырь опекается монашеской общиной дзонга Тонгса.

Напишите отзыв о статье "Чодрак-гомпа"

Примечания

  1. [windhorsetours.com/sights/sights_view.php?country=bhutan&placeid=1016 Tharpaling & Choedrak]
  2. 1 2 Pommaret, Francoise. Bhutan Himlayan Mountains Kingdom (5th edition). — Odyssey Books and Guides, 2006. — P. 223.

Ссылки

  • [www.bhutanculturalatlas.org/74/culture/sites-structures/monasteries-temples/choedrak-gonpa/ Choedrak-Gompa]
  • [windhorsetours.com/sights/sights_view.php?country=bhutan&placeid=1016 Tharpaling & Choedrak]



Отрывок, характеризующий Чодрак-гомпа

Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!