Чокве
| Численность и ареал | |
|---|---|
|
Всего: 1,950,000 чел. (2010) | |
| Язык | |
| Религия | |
| Родственные народы | |
Чокве (бачокве, киоко, чиокве) — народ группы банту в Конго и на северо-востоке Анголы. Относятся к негрской расе большой негроидной расы. Чокве близки лунда (часть чокве входила в их государство) и луэна. Говорят на языке чокве, одном из языков банту. Общее количество — примерно 1,950,000 человек[1].
Содержание
Культура
Религия
Раньше существовали вождества, главы которых были сакральными фигурами с юридической, политической, ритуальной властью. Большую роль играл ритуальный «вождь дичи», возглавлявший крупные охоты. Сейчас же большинство чокве верующие — в основном католики[2].
Икусство
В искусстве чокве различаются по меньшей мере три подстиля. Один из них соответствует наиболее древним из сохранившихся памятников: скульптурным украшениям кресел вождей, статуэткам с головным убором или «прической» чихонго (принадлежность маски чикуза). Этот стиль сохранил некоторые черты помпезности, которые свойственны придворному искусству. Скорее всего он сформировался в эпоху государства Лунда, когда чокве только начали контактировать с европейскими торговцами и миссионерами. Наряду с этой тщательно отделанной и гладко отполированной скульптурой существуют более примитивные по форме и технике статуэтки, трактованные суммарно (ноги не расчленены, руки прилегают к туловищу, все формы грубо упрощены). Скульптура этого под стиля, сохраняющая архаическую композицию (строгая симметрия, статичность, единообразие позы), по-видимому, относится к провинциальной традиции. Третий подстиль представлен главным образом масками мвана пво («молодая девушка»). Отдельные экземпляры поражают своим реализмом. Одна из масок этого типа, находящаяся в Музее Киншасы, изображает пропорциональное, мягко моделированное лицо молодой девушки. Формы этой маски почти натуралистичны, и вместе с тем она сохраняет все особенности стиля чокве. Закрытые глаза имеют ту же миндалевидную форму, так же четко очерчены дуги сходящихся у переносицы бровей, та же форма носа, несколько приплюснутого у переносицы, и высокого выпуклого лба с крестообразной татуировкой. Не типична лишь трактовка рта, закрытого и красиво очерченного (в отличие от открытого, широко растянутого, с оскаленными зубами — обычного для мужских масок и некоторых статуэток чокве)[3].
Особенности скульптур
Формы скульптур тяжелые, мощные, весомые; торсы выглядят как могучие стволы колонн, головы во впечатляющих масках обрамлены или увенчаны монументальной прической. Фигурки гораздо реже сидят, чем стоят. Мужские фигуры почти столь же многочисленны, как и женские. Фигуры в масках встречаются чаще, чем где-либо в Африке. Маски, так же как и лица статуэток, имеют выпуклые глаза с полуопущенными веками, посаженные в большие полусферические орбиты. Глубокие складки, расходящиеся от крыльев носа, соединены с углами рта, обычно очень широкого. Подбородок часто украшен бородкой или сильно выступающим вперед декоративным придатком[3].
Жилище
Поселения круговой планировки из круглых однокамерных хижин, сплетённых из жердей и крытых травой и пальмовыми листьями. Включают несколько линиджей одного клана (по 4—5 поколений), часто встречаются хуторские поселения одной большой семьи, число которой может достигать 30 человек (Львова 1999: 619).
Традиционные занятия
Ручное переложное земледелие: выращивают маниок, просо, кукурузу, а также овощи и фрукты. Чокве занимаются разнообразными видами охоты: с сетями, коллективная загонная и др. Женщины занимаются собирательством и рыбной ловлей. Разводят кур, овец, коз, свиней. Развиты ремёсла плетение, гончарство, кузнечество, ткачество. Занимаются резьбой по дереву — делают маски, статуэтки, трубки, барабаны, табуреты с зоо- и антропоморфными фигурами в качестве основания. Чокве торгуют слоновой костью, воском и дикорастущим каучуком[4].
Общество и традиционные верования
Предпочтительны кросскузенные браки: кросскузенный (перекрёстно-кузенный) — брак с дочерью брата матери или с дочерью сестры отца. Счёт родства матрилинейный, брачное поселение патрилокальное. В течение длительного времени сохранялись инициации мальчиков.
Сохраняется вера в создателя мира (Нзамби, Калунда), культ предков (мвумби) и духов природы (нкиси, которые выступали как личные и коллективные покровители), колдовство, охотничьи и аграрные ритуалы. Развит сказочный, песенный (одноголосное пение), танцевальный фольклор; основной музыкальный инструмент — маримба (типа ксилофона) (Минц 2007: 587).
Напишите отзыв о статье "Чокве"
Примечания
См. также
Литература
- Львова Э. С. Чокве // Народы и религии мира / Глав. ред. В. А. Тишков. М.: Большая Российская Энциклопедия, 1999. — С. 619
- Минц Л. М. Чокве // Большая энциклопедия народов / Науч. ред. Л. М. Минц. М.: ОЛМА Медиа Групп, 2007. — С. 587.
- MacCulloch М., The southern Lunda and related peoples (Northern Rhodesia, Angola, Belgian Congo), L., 1951. (англ.)
|
Это заготовка статьи о народах мира. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Чокве
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!
Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
