Чокморов, Суйменкул

Суйменкул Чокморов
Сүймөнкул Чокморов
Дата рождения:	9 ноября 1939(1939-11-09)
Место рождения:	с. Чон-Таш, Ворошиловский район, Киргизская ССР, СССР
Дата смерти:	26 сентября 1992(1992-09-26) (52 года)
Место смерти:	Бишкек, Кыргызстан
Гражданство:	СССР СССР
Профессия:	актёр, художник
Направление:	социалистический реализм
Награды:

Суйменкул Чокмо́ров (кирг. Сүймөнкул Чокморов; 1939—1992) — советский киргизский актёр кино, художник. Народный артист СССР (1981).

Биография

Суйменкул Чокморов родился 9 ноября 1939 года в селе Чон-Таш недалеко от Фрунзе (ныне — в Аламудунском районе, Чуйская область, Киргизия). Происходит из чуйского подразделения племени жетиген.

В семье, кроме него, было ещё семеро сыновей и три дочери. В детстве он тяжело болел. Чтобы преодолеть болезнь, занимался спортом, играл в волейбол, позже выступал за сборную Киргизии и сборную Ленинграда.

Тогда же увлёкся живописью. Окончил Фрунзенское художественное училище (1953—1958), затем учился на отделении живописи в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина, который закончил в 1964 году.

В 1964—1967 годах — преподаватель живописи и композиции во Фрунзенском художественном училище.

В кино пришёл в 1967 году. Первой и сразу главной ролью стала роль в фильме «Выстрел на перевале Караш». Играл как в исторических и приключенческих фильмах («Седьмая пуля», «Дерсу Узала», «Алые маки Иссык-Куля»), так и в драмах на современные темы («Красное яблоко»). В 1970-80-е годы был одним из самых узнаваемых актёров в советских среднеазиатских «истернах» на историко-революционные темы. Много снимался в экранизациях произведений киргизского писателя Ч. Айтматова.

Как популярный киноартист представлял советское киноискусство во многих зарубежных странах.

Как живописец писал пейзажи, натюрморты, портреты (около 400 работ). Его модели — это в основном люди творчества. Основные живописные произведения хранятся в Кыргызском государственном музее изобразительных искусств.

Член Союза кинематографистов Киргизской ССР. Член Союза кинематографистов СССР (с 1971 года). Член Союза художников Киргизской ССР (с 1974 года). Член Союза художников СССР (с 1967 года).

Член КПСС с 1975 года. Депутат Верховного Совета Киргизской ССР 10—11 созывов.

Скончался 26 сентября 1992 года после продолжительной болезни. Похоронен в Бишкеке на Ала-Арчинском кладбище.

Семья

• Жена — Шабазова Салима Сардиевна (1934—1995), искусствовед, окончила Фрунзенское художественное училище (где и познакомилась со своим будущим мужем), затем Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Работала в Киргизском музее изобразительных искусств им. Гапара Айтиева, где прошла путь от экскурсовода, учёного секретаря до директора музея (1985—1995). Заслуженный деятель культуры Киргизской ССР (1995).
• Единственный сын — Бактыгул, назван в честь первой роли отца в кино. Внук — Атай Чокморов.

Награды и звания

• Заслуженный артист Киргизской ССР (1973)
• Народный артист Киргизской ССР (1975)
• Народный артист СССР (1981)
• Народный художник Киргизской ССР (1990)
• Премия Ленинского комсомола (1972) — за талантливое художественное воплощение образов советских людей, за создание кинопроизведений, воспитывающих у молодёжи гражданственность, мужество, любовь к Родине
• Государственная премия Киргизской ССР имени Токтогула Сатылганова (1980) — за исполнение роли Азата Байрамова в фильме «Улан» (1977)
• Орден «Знак Почёта» (1981)
• Медаль ВДНХ Киргизской ССР (1985)
• Грамота Президиума Верховного Совета СССР (1969) — за успехи в области киргизского киноискусства
• Диплом VIII-го Смотра-соревнования кинематографистов республик Средней Азии и Казахстана (за лучшее исполнение мужской роли в фильме «Выстрел на перевале Караш», Алма-Ата, 1969)
• Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Премии за актёрскую работу» (премия за лучшую мужскую роль в кинофильме «Алые маки Иссык-Куля», Тбилиси, 1972)
• Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Первые премии за актёрскую работу» (премия за лучшую мужскую роль в кинофильме «Лютый», Баку, 1974)
• Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Призы за актёрскую работу» (Ереван, 1978)
• Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Призы за актёрскую работу» (приз и диплом за лучшее исполнение мужской роли в кинофильме «Мужчины без женщин», Таллинн, 1982)
• Международная премия клуба Ч. Айтматова в области литературы, искусства и культуры (1991) — за огромный вклад в дело развития кыргызского изобразительного искусства и киноискусства, высокопрофессиональное исполнение ролей в фильмах, снятых по произведениям Ч. Айтматова
• В канун 2000 года признан лучшим актёром Кыргызстана 20 века.

Фильмография

• 1968 — Выстрел на перевале Караш — Бахтыгул
• 1968 — Джамиля — Данияр
• 1970 — Чрезвычайный комиссар — Низаметдин Ходжаев
• 1971 — Поклонись огню — Утур
• 1971 — Алые маки Иссык-Куля — Карабалта
• 1972 — Седьмая пуля — Максумов
• 1972 — Я — Тянь-Шань — Байтемир
• 1973 — Лютый — Ахангул
• 1975 — Дерсу Узала — Чжан Бао
• 1975 — Красное яблоко — Темир
• 1976 — Жизнь и смерть Фердинанда Люса — Лао
• 1976 — Зеница ока — отец
• 1977 — Улан — Азат Байрамов
• 1978 — Каныбек — Джолой
• 1979 — Ранние журавли — Бекбай Бекбаев
• 1981 — Мужчины без женщин — Касым
• 1983 — Волчья яма — Турабаев
• 1984 — Воскресные прогулки
• 1984 — Первый
• 1985 — Волны умирают на берегу

Живописные работы

«Портрет С. Каралаева» (1971), «Посвящение. Саякбай Каралаев» (1974), «Актёр Джумадылов» (1971), «Портрет народной артистки Киргизской ССР Джангорозовой А.» (1973), «Кинематографисты Киргизии» (1986), «Портрет ветерана Садыбакаса», портреты японских кинорежиссёра Акиры Куросавы (1987) и актёра Тосиро Мифуне, итальянской актрисы Моники Витти, а также «Мать» (1967), «Мой сын» (1972), «Весна в деревне» (1985), «Утро в деревне» (1985), «Курманжан Датка» (1988).

Память

• В 2006 году была выпущена почтовая марка Киргизии, посвящённая С. Чокморову
• В 2009 году была выпущена купюра достоинством 5000 сомов с портретом С. Чокморова
• Его именем названа одна из улиц в Бишкеке.

Книги о С. Чокморове

• Фуртичев В. И. Суйменкул Чокморов. — Ф.: Кыргызстан, 1981. — 84 с.
• Лындина Э. М. Суйменкул Чокморов. — М.: Искусство, 1985. — 168 с.

Литература

• Лындина Э. М. Суйменкул Чокморов. — М.: Искусство, 1985. — 168, [48] с. — (Мастера советского театра и кино).

Ссылки

• Суйменкул Чокморов (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Чокморов, Суйменкул

Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
Свист и удар! В пяти шагах от него взрыло сухую землю и скрылось ядро. Невольный холод пробежал по его спине. Он опять поглядел на ряды. Вероятно, вырвало многих; большая толпа собралась у 2 го батальона.
– Господин адъютант, – прокричал он, – прикажите, чтобы не толпились. – Адъютант, исполнив приказание, подходил к князю Андрею. С другой стороны подъехал верхом командир батальона.
– Берегись! – послышался испуганный крик солдата, и, как свистящая на быстром полете, приседающая на землю птичка, в двух шагах от князя Андрея, подле лошади батальонного командира, негромко шлепнулась граната. Лошадь первая, не спрашивая того, хорошо или дурно было высказывать страх, фыркнула, взвилась, чуть не сронив майора, и отскакала в сторону. Ужас лошади сообщился людям.
– Ложись! – крикнул голос адъютанта, прилегшего к земле. Князь Андрей стоял в нерешительности. Граната, как волчок, дымясь, вертелась между ним и лежащим адъютантом, на краю пашни и луга, подле куста полыни.
«Неужели это смерть? – думал князь Андрей, совершенно новым, завистливым взглядом глядя на траву, на полынь и на струйку дыма, вьющуюся от вертящегося черного мячика. – Я не могу, я не хочу умереть, я люблю жизнь, люблю эту траву, землю, воздух… – Он думал это и вместе с тем помнил о том, что на него смотрят.
– Стыдно, господин офицер! – сказал он адъютанту. – Какой… – он не договорил. В одно и то же время послышался взрыв, свист осколков как бы разбитой рамы, душный запах пороха – и князь Андрей рванулся в сторону и, подняв кверху руку, упал на грудь.
Несколько офицеров подбежало к нему. С правой стороны живота расходилось по траве большое пятно крови.
Вызванные ополченцы с носилками остановились позади офицеров. Князь Андрей лежал на груди, опустившись лицом до травы, и, тяжело, всхрапывая, дышал.
– Ну что стали, подходи!
Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.