Чок-бор

Чок-бор — сверловка гладких ружейных стволов с перехватом, заключающаяся в том, что на расстоянии 4,5—5,5 калибров от дульного среза цилиндрический канал ствола переходит в конический, с падением производящей от ¹/₁₅ до ¹/₂₅ калибра; наконец, в дульной части, на протяжении одного калибра, канал ствола снова превращается в цилиндрический. При этом для ружей 12 калибра разница между диаметрами обеих цилиндрических частей колеблется, смотря по системе, между 0,6 и 1,2 мм. В зависимости от этой разницы Ч. делятся охотниками на усиленные, полные, половинные и слабые. Описанная система сверловки значительно увеличивает начальную скорость и кучность боя дробью. Из стволов с этой сверловкой можно стрелять и пулей при условии, чтобы диаметр её не превышал диаметра суженной части ствола; в продаже имеются, однако, специальные для Ч. пули, состоящие из свинцового цилиндра, прилаженного к деревянному рубчатому цилиндру несколько увеличенного калибра, направляющего свинцовую часть снаряда и отчасти предохраняющего от прорыва газов. В двуствольных ружьях сверловка Ч. употребляется или для обоих стволов, или только для левого. От описанной сверловки надо отличать чок-райфль, заключающуюся в прямых нарезах (до 20), с прогрессивно уменьшающейся к дулу глубиной. Эта сверловка также увеличивает кучность боя. Общий всем чокам недостаток состоит в легкой их свинцовке (см. соотв. статью), против чего надлежит употреблять более твердые сорта дроби.

Литература

См. Н. Чижиков, «Новейшие усовершенствования в охотничьем оружии» (СПб., 1886); Дилетант, «О ружьях Ч.» («Оружейный Сборник», № 1); M. Журне, «Мемуар о стрельбе из охотничьих ружей» (СПб., 1895).

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Чок-бор

– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.