Чоп, Боян

Боян Чоп
словен. Bojan Čop
Дата рождения:	23 мая 1923(1923-05-23)
Место рождения:	Любляна
Дата смерти:	3 августа 1994(1994-08-03) (71 год)
Место смерти:	Любляна
Научная сфера:	лингвистика

Боян Чоп (23 мая 1923, Любляна — 3 августа 1994, Любляна) — словенский языковед.

Биография

Чоп в 1951 стал ассистентом на отделении общего и сравнительного языкознания философского факультета Люблянского университета. После отставки профессора Карела Оштира стал преподавать сравнительную грамматику славянских языков с акцентом на современных направлениях, таких как ларингальная теория и индоевропейская диалектология. В 1971 получил степень доктора на философском факультете Люблянского университета. После 1970 читал лекции по теории индевропейско-уральского родства. Стал ординарным профессором в 1972, в 1990 из-за болезни ушёл на пенсию.

В 1966 стал заведующим отделении сравнительного языкознания и ориенталистики, а с 1976 членом Словенской академии наук и искусств. Первоначально занимался этимологией индоевропейских языков, особенно греческого, но потом занялся изучением памятников анатолийских языков. Позже написал ряд работ о грамматике и диалектологии индоевропейских языков.

Чоп развивал некоторые новые направления сравнительного языкознания и внёс существенный вклад в его развития.

Отрывок, характеризующий Чоп, Боян

– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.