Чо, Дэвид Ёнги

Пастор Дэвид Ёнги Чо
Чо Ёнги (кор. 조용기)
В браке с	Ким Сон Хэ
Дата рождения	14 февраля 1936(1936-02-14) (88 лет)
Место рождения	Ульсан, Корея
davidcho.fgtv.com

Дэвид Ёнги Чо, известный также как Дэвид Йонги Чо — христианский проповедник в Корее. Почётный пастор (до 2008 г. был старшим пастором) и основатель крупнейшей в мире харизматической церкви — Церковь Полного Евангелия Ёыйдо (Ассамблеи Бога), численность прихожан церкви — 830 000 человек (по состоянию на 2007 г.). Служения в церкви проходят 7 раз в неделю, и несмотря на это желающих так много, что людям приходится занимать места за два часа до собрания. Храм церкви в Сеуле является самым посещаемым христианским храмом в мире.

Ранние годы

Родился 14 февраля 1936 года, в местечке Ульджугун, которое сейчас является частью метрополии Ульсана. Старший сын Чо Дучхона и Ким Боксон, Ёнги Чо рос в семье вместе с пятью братьями и четырьмя сёстрами. Окончил школу с отличием, но надежды на университетское образование разрушились, когда бизнес отца обанкротился. В результате он поступил в дешёвый торговый техникум. В то же время он стал бывать на Американской военной базе неподалёку от школы, где и выучил английский язык. Талантливый студент схватывал всё на лету и, вскоре, стал переводчиком для командования базы и для руководства школы.

Воспитанный в традициях Буддизма, в возрасте 19 лет Ёнги Чо перешёл в Христианство. Поводом для этого послужил страшный диагноз — туберкулёз. В больнице юношу ежедневно навещала неизвестная девочка и рассказывала ему об Иисусе Христе. Однажды она опустилась на колени, чтобы молиться за него, и начала плакать. Он был глубоко тронут, и сказал ей: «Не плачь … Теперь я знаю о вашей христианской любви. Поскольку я умираю я стану христианином для тебя.» Она дала ему собственную Библию и сказала: «Если ты будешь читать с верой, ты найдешь Слова жизни». После этого он получил ряд духовных переживаний, в том числе то, что у пятидесятников называется Крещение Святым Духом, (в результате которого у верующего открывается дар глоссолалия) После этого он увидел Иисуса в видении. Полагая, что Бог призвал его на служение, Ёнги Чо начал работать в качестве переводчика для американского евангелиста Кена Тайза. В 1956 году он получил стипендию для изучения богословия в Библейский колледже Полного Евангелия в Сеуле. Там он встретил Чхве Джасиль (кор. 최자실), которая стала его близким соратником и, в дальнейшем, тёщей. Он получил диплом в марте 1958.

Церковь Тэджо

В мае 1958 года Ёнги Чо провёл первое богослужение в доме своей подруги Чхве Джасиль. Только Чхве и её трое детей приняли участие в службе, но церковь быстро росла и вскоре достигла пятьдесят членов. Ёнги Чо и члены церкви начали активную евангелизацию — ходить по домам и приглашать людей прийти в храм, и в течение трех лет, церковь выросла до четырёхсот членов. В 1961 году церковь приобрела свой первый участок земли в Содэмун-гу.

В январе 1961 росту церкви помешал призыв Ёнги Чо в вооружённые силы Республики Корея. На время отсутствия Ёнги Чо попросил занять пост пастора американского миссионера Джона Хёрстона. Однако служба в армии для пастора Ёнги Чо была недолгой: ему требовалась серьёзная хирургическая помощь из-за острых кишечных заболеваний, и через 7 месяцев службы он был уволен в запас по состоянию здоровья.

Всемирное служение

Чо провёл более 44 лет подчеркивая важность служения домашних групп, которое, как он считает, является ключом к росту церкви, а также команды служителей.

В ноябре 1976 года Чо основал «Международное служение Роста Церквей», посвященное обучению принципам благовестия и роста церкви для пастырей всех церквей по всему миру. В январе 1986 года он основал благотворительную организацию для благосостояния города Элим, и ряд учреждений для пожилых людей, молодёжи, бездомных и безработных. Последнее используется для подготовки кадров на выбор из четырёх профессий. В марте того же года он основал университет Hansei. Он был председателем Всемирной Ассамблеи Бога с 1992 по 2000, и служил в качестве председателя Корейская ассоциация христианских лидеров С ноября 1998 года. Он также занимал пост председателя благотворительной организации «Благотворительные люди» с февраля 1999 года.

1976 ноябрь. ~ Председатель Правления «Международного служения Роста Церквей» 1986 январь. ~ Председателя Элим благосостояния города, оборудование для пожилых и молодых людей 1986 марта. ~ Председатель Совета попечителей университета Hansei 1992 сентября. ~ 2000 августа. Председатель Всемирной Ассамблеи Бога. 1999 февраля. Председатель неправительственной организации «Благотворительные люди» 28 марта 2000 ~ Основатель и исполнительный директор Дэвид Чо Евангелистской Миссии

В дополнение к родному корейскому, Чо владеет английским языком. Он написал множество книг, в том числе: двухтомник «Четвертое измерение», «Святой Дух — Мой старший партнер», «Молясь с Иисусом», «Больше, чем Числа», а также «Молитва, ключ к Возрождению». У него трое взрослых сыновей.

Отличительные учения

Вера в четвёртое измерение

Пастырь Чо, как он описывает сам в своей книге, долго искал ключ к вере. Его переполняла жажда, жажда Божьих ответов в его жизни. Четвёртое измерение — это духовный мир, мир, который мы не видим глазами физическими. Но чтобы получить желаемое, нужно увидеть это четко глазами духовными, увидеть невидимое в деталях (увидеть себя здоровым, или увидеть красный велосипед, который Вы так желаете, стоящий у дома)

См. также

• Ассамблеи Бога

Ссылки

• [russian.fgtv.com/ Русская версия сайта Церкви Полного Евангелия Ёыйдо]
• [newsweek.washingtonpost.com/postglobal/america/2008/01/korea_american_saviors.html Amar Bakshi’s Washington Post Interview]
• [www.apologeticsindex.org/r01.html Theologian Richard Riss on Cho (Sympathetic)]
• [www.apologeticsindex.org/sva-tb06.html The Toronto Blessing, includes material about Cho (Anti)]
• [www.rapidnet.com/~jbeard/bdm/exposes/cho/general.htm Theological critics about Cho (Anti)]

Отрывок, характеризующий Чо, Дэвид Ёнги

– Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a t on decide? On a decide que Buonaparte a brule ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de bruler les notres. [Что решили? Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы. Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.
В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.
– Ах, не говорите мне про Австрию! Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны. Она предает нас. Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему. Вот одно, во что я верю. Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея. Мы одни должны искупить кровь праведника… На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?… Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра. Она отказалась очистить Мальту. Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий. Что они сказали Новосильцову?… Ничего. Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира. И что они обещали? Ничего. И что обещали, и того не будет! Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него… И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу. Cette fameuse neutralite prussienne, ce n'est qu'un piege. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!… – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.
– Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля. Вы так красноречивы. Вы дадите мне чаю?
– Сейчас. A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allie aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции. Это один из хороших эмигрантов, из настоящих. И потом l'abbe Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем. Вы знаете?
– А! Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что то и особенно небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'imperatrice mere [императрица мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену? C'est un pauvre sire, ce baron, a ce qu'il parait. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.
Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.
– Monsieur le baron de Funke a ete recommande a l'imperatrice mere par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном. В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице. Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
– Mais a propos de votre famille,[Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les delices de tout le monde. On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества. Ее находят прекрасною, как день.]
Князь наклонился в знак уважения и признательности.
– Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни. За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей? А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.
И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.
– Que voulez vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienite, [Чего вы хотите? Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.
– Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами. Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном. Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас…
Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа. Князь Василий поморщился.
– Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbeciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный. Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что то неожиданно грубое и неприятное.