Чо Джун Рэ

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
На этой странице есть текст на корейском языке. Без поддержки восточноазиатской письменности вы можете видеть знаки вопроса или другие знаки вместо корейских символов.

Чо Джун Рэ (хангыль: 조정래) — южнокорейский писатель, является автором самых продаваемых романов Taebaek Mountain Range, Arirang, и Han River[1]'





Произведения

Романы

  • Taebaek Mountain Range (Taebaek sanmaek, 1983-1989)
  • Arirang(1995)
  • Han River (Hangang)

Короткие истории

  • “Sorrow, That Shaded Place” (Han, geu geuneurui jari) (1977)
  • "Land of Exile” (Yuhyeongui ttang) (1981)
  • “Human Stairs” (Inganui gyedan) (1982)
  • “The Soul of a Barren Land” (Baktoui hon) (1983)
  • “A Woman from Cheongsan” (Cheongsan daek) (1972)
  • The Violent Instructor” (Pongnyeok gyosa) (1971)
  • “The Shaded Slope” (Bitaljin eumji) (1973)
  • “The Age of Geocentrism” (Cheondongseol sidae) (1974)
  • “Foreign Land” (Ibang jidae) (1975)

Напишите отзыв о статье "Чо Джун Рэ"

Примечания

  1. "Jo Jung-Rae" biographical PDF available at LTI Korea Library or online at: klti.or.kr/ke_04_03_011.do#
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Чо Джун Рэ

Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.


Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]