Чтак, Валерий Сергеевич
Поделись знанием:
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
(перенаправлено с «Чтак Валерий Сергеевич»)
| Валерий Чтак | |
| Имя при рождении: |
Валерий Сергеевич Учанов |
|---|---|
Вале́рий Серге́евич Чтак (настоящая фамилия — Учанов; род. 25 августа 1981 года, Москва) — российский художник.
Содержание
Биография
Чтак — псевдоним, который художник взял себе в качестве официальной фамилии [1].
С 1998 года принимал участие в проекте «Школа современного искусства» Авдея Тер-Оганьяна. С 2000 по 2005 год участвовал в арт-группе «Общество Радек».
Живёт и работает в Москве.
Персональные выставки
- 2015 -- "Worshood". MARK ROTHKO
ART CENTRE
- 2015 - "Worshood". Галерея CUB, Рига
- 2014 -- "Близко не подходи". Галерея Пальто, Москва
- 2013 — «Это не кошмар». Red October gallery, Москва
- 2012 — «Автор неизвестен». Mironova gallery, Киев
- 2011 — «Только правда». Галерея Paperworks, Москва.
- 2010 — «Живопись — это мёртвый язык». Orel Art, Лондон.
- 2010 — «Чтак вышел в тираж». Галерея Paperworks, Москва.
- 2009 — «Скажи: шибболет». Галерея Paperworks, Москва.
- 2009 — «Анархизм, хасидизм, агностицизм». Orel Art, Париж.
- 2009 — «Боб ненавидел всех». Галерея «Глобус», Санкт-Петербург.
- 2007 — «True Goth» (совм. с А. Булдаковым). Галерея «Art Business Consulting», Культурный центр «АРТСтрелка», Москва.
- 2007 — «Слоизм». Квартирная галерея «Черёмушки», Москва.
- 2006 — «Набор слов». Галерея «Франция», Москва.
- 2005 — «Polski Plakat Filmowy». Галерея «Витрина», Культурный центр «АРТСтрелка», Москва.
Избранные групповые выставки
- 2013 — «Команда, без которой мне не жить», Галерея «Риджина», Москва
- 2012 — «Апокалипсис и Возрождение в Шоколадном доме». Шоколадный дом, Киев, автор идеи — Олег Кулик, кураторы — Анастасия Шавлохова, Константин Дорошенко, Анастасия Шавлохова.
- 2012 — «Футурология», куратор Эрве Микайлов. Национальная школа архитектуры, Нант, Франция
- 2012 — «Generation P», кураторы Елена Яичникова и Николя Одюро, Фестиваль «Руссенко», Кремлен-Бисетр, Франция
- 2011 — «Russian Cosmos», куратор Ольга Свиблова, Castello di Rivoli, Турин, Италия
- 2011 — «Переписывая миры». Основной проект 4-й Московской биеннале современного искусства (каталог)
- 2011 — «Кризис безобразия II». Галереия Paperworks, Москва
- 2011 — «ЕлиКука» и Чтак (совместно с группой ЕлиКука). «Риджина Берлога», Москва
- 2010 — «Записки сумасшедшего». Галерея «Риджина», Москва
- 2010 — «Esthetics vs Information». Центр коммуникаций культуры, Клайпеда
- 2009 — «Русский Леттризм», ЦДХ, Москва
- 2009 — «Европейские мастерские», ЦДХ, Москва
- 2009 — «Rendez-vouz», Институт современного искусства, Лион
- 2009 — «Absolut Creative Future», Винзавод, Москва
- 2008 — «Кризис безобразия». Галерея Paperworks, Москва
- 2008 — «Вторжение: Отторжение». Baibakov art projects, Москва
- 2008 — «Арт-Веретьево». Веретьево, Московская область
- 2008 — «Молодые, агрессивные». Институт Искусств Мусашино, Токио, Япония
- 2007 — «Ars Erotica, Ars Politica, Ars Theoretica». Prometeospace Gallery, Милан
- 2007 — «Moscoupolis». Espace Louis Vuitton, Париж
- 2007 — «On Geekdom». Benaki Museum, Афины
- 2007 — «Дневник художника». Центральный Дом Художника, Москва
- 2006 — «Russia Redux #2». Sidney Mishkin Gallery, NY City University, Нью Йорк
- 2006 — «Formalite». La Generale, Париж
- 2005 — «Портрет лица». Галерея Гельмана в залах ЦСИ М'АРС, Москва
- 2002-2005 — «Стой! Кто идет?» Государственный Центр современного искусства, Москва
- 2002-2003 — «АртКлязьма». Клязьминское водохранилище, Московская область
- 2002 — «Сделано во Франции». Музей и Общественный центр им. А. Сахарова, Москва
- 2002 — «Поп/Арт». Зверевский центр современного искусства, Москва
Цитаты
- «Старая добрая структуралистская проблематика редукции картины к тексту и в самом деле вполне ортодоксально — хотя и не без юмора — трактована у Чтака, который идеально вписывается в традицию „картины с буквами“ или „картины из букв“ — одного из центральных жанров искусства ХХ века. Мало того, что он с удовольствием выводит слово „текст“ на разных языках, — присутствуют здесь и обязательные указания на смерть искусства, смерть автора и конец всего чего только можно („кунг-фу мёртв“, заявляет Чтак, пересыпая свои картинки изображениями черепов и — сегодня не менее пугающих — сигарет), и не менее обязательные тавтологические утверждения (L’art c’est Kunst), и указания на авангардистскую непонятность (Haben Sie Fragen?). Монохромность его картин из того же контекста („серый — это синий“ — очевидно, синий Кандинского, цвет духовности par excellence), как и мотив иконоклазма (телевизор, повёрнутый лицом к стене, с надписью „У меня для вас ничего нет“, а в другом месте картина, повернутая лицом к стене)»[2] — Екатерина Дёготь, 2011.
Напишите отзыв о статье "Чтак, Валерий Сергеевич"
Примечания
Ссылки
- [chtak.com/ Сайт художника]
- [www.interviewrussia.ru/art/valeriy-chtak-eto-ty-musoram-budesh-rasskazyvat-oni-mozhet-tebe-i-poveryat_ Валерий Чтак: «Это ты "мусорам" будешь рассказывать, они, может, тебе и поверят» | Interview Россия]
|
Это заготовка статьи о художнике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Чтак, Валерий Сергеевич
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
