Поступки Кейт

</th></tr> </td></tr>

Поступки Кейт
Эпизод телесериала «Остаться в живых»
Кейт наблюдает, как Итан Гудспид делает Клер УЗИ
Номер серии	Сезон 6 Серия 3
Режиссёр	Пол Эдвардс
Автор сценария	Адам Хоровитц Эдвард Китсис
Приглашённые актёры	Уильям Мэйпотер Дэниел Робук Хироюки Санада Джефф Кобер Роб МакЭлхенни Джон Хоукс Дэвид Х. Лоуренс XVII Даио Эди Дженни Блонг Ясмин Дар Таня Кахайл Трейси Ли Бургард
Производственный номер	603
Центр. персонаж(и)	Кейт
Премьера	9 февраля 2010 года (ABC) 13 февраля 2010 года (Первый канал)
Хронология
← Ранее	Далее →
«Аэропорт Лос-Анджелеса»	«Заместитель»
Список серий

Поступки Кейт (англ. What Kate Does) — третья серия шестого сезона американского телесериала «Остаться в живых». Включает в себя 106-ю серию в общем счёте. Показана на канале ABC в США 9 февраля 2010 года, а на Первом канале в России 13 февраля 2010 года. Центральный персонаж серии — Кейт Остин.

Сюжет

Альтернативная реальность

В предыдущей серии «LA X», в альтернативной реальности Кейт угоняет такси, где сидит Клер. Она берёт её в заложники вместе с водителем. По дороге от аэропорта водитель сбегает, а Кейт садится за руль. Затем отпускает Клер, забирая её сумочку и багаж. Едет к мастеру, тот освобождает её от наручников. После Кейт едет к Клер, возвращает её вещи. Потом отвозит её к приёмной семье, которой Клер собиралась отдать ребёнка. Но оказалось, что женщину, собирающуюся забрать Аарона, бросил муж и она не может взять ребёнка. В этот момент у Клер начались схватки. Кейт отвозит её в больницу, где Клер принимает Итан. Он говорит, что всё нормально и это только преждевременные роды, но их можно остановить без вреда для матери и малыша. Позже в больницу заходят двое полицейских и расспрашивают о Кейт. Клер сказала, что она давно ушла, но на самом деле Кейт оставалась все ещё там. Когда полицейские ушли, Кейт и Клер поблагодарили друг друга.

2007 год

Сойер говорит Кейт, что намерен сбежать от Других. Когда Саида собираются забрать Другие, Джек затевает драку, и Сойеру удаётся забрать пистолет и направить его на врагов. Леннон говорит, что они не причинят зла его другу. В ответ Сойер сказал, что он ему не друг и, чтобы они делали с ним и с остальными, что хотят, а он уходит. Другим пришлось отпустить Сойера. Доген решил пустить за ним своих людей. К ним присоединились Кейт и Джин. Двое Других и Кейт с Джином шли за Сойером, находя ловушки, похожие на ловушки погибшей Руссо. Один Другой — Алдо, напоминает Кейт, что, сбегая из клеток на станции «Гидра», именно его она вырубила. Кейт отключает Других, против чего был Джин. Их пути разошлись. Кейт пошла к покинутому посёлку Других и там нашла Сойера. Вместе посидели на причале, поговорили о том, кто виноват в смерти Джульет, и разошлись. Сойер пошёл в дом, где он жил с Джульет. Тем временем Другие пытали Саида, затем отпустили, сказав, что это было испытание. Джеку сказали, что они его просто диагностировали и что Джек должен дать ему пилюлю, которая якобы поможет излечить Саида. Джек сначала соглашается, но затем хочет знать, что это. Не дождавшись ответа, он глотает её. Доген буквально выбивает пилюлю из Джека и говорит, что это яд. На вопрос Джека, почему они хотят убить Саида, Доген отвечает, что он инфицирован. Что внутри него растет тьма, и, когда тьма достигнет сердца, всё, чем был Саид, исчезнет. Они знают это, потому что то же самое случилось с сестрой Джека. На Джина нападают те двое Других. Пытаясь сбежать, он попадает ногой в капкан и падает на землю, пытаясь высвободить ногу. И в этот момент раздаются выстрелы: кто-то убивает Других. Это сделала Клер.

Отрывок, характеризующий Поступки Кейт

– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.