Чубинашвили, Давид Иессеевич

Давид Иессеевич Чубинашвили

Давид Иессеевич Чубинашвили (Чубинов) (груз. დავით ჩუბინაშვილი, 1814—1891) — учёный-картвелолог, составитель первого большого грузинско-русского словаря, первый профессор грузинской словесности, основоположник систематического изучения грузинского языка в России. Участник работы Общества по распространению грамотности среди грузин.

Биография

Родился в семье священника — известного педагога, автора книги по грузинской грамматике. Рано лишивший родителей (1821), воспитывался в семье дяди, Николая Давидовича Чубинашвили (Чубинова) (1790—1847). Вместе с дядей, служившим при Азиатском департаменте Министерства внутренних дел переводчиком, жил в Петербурге. Окончил гимназию в Петербурге, после домашней подготовки поступил в Петербургский университет (1835).

Окончил Петербургский университет, служил в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. С 1844 года был преподавателем грузинского языка, с 1859 года — ординарным профессором грузинского языка в Петербургском университете.

Составленный Чубинашвили Грузино-русско-французский словарь был напечатан на средства Академии наук и принёс составителю полную Демидовскую премию. В основу словаря были положены рукописи «Грузинского словаря» С. С. Орбелиани (1658—1725) и «Грузинско-русского словаря» Николая Давидовича Чубинашвили. Словари Орбелиани и Н. Д. Чубинашвили были изданы позже.

Библиография

• Грузинско-русско-французский словарь. СПб. 1840
• Грузинская хрестоматия. 1846
• Грузинская грамматика. 1855.
• Картул-русули лексикони. Тбилиси. 1984.

Литература

Вано Шадури Ленинградский университет и деятели грузинской культуры. Тбилиси: «Мерани», 1968

Отрывок, характеризующий Чубинашвили, Давид Иессеевич

Ряды пехотных солдат скрылись в дыму, послышался их протяжный крик и частая стрельба ружей. Через несколько минут толпы раненых и носилок прошли оттуда. На батарею еще чаще стали попадать снаряды. Несколько человек лежали неубранные. Около пушек хлопотливее и оживленнее двигались солдаты. Никто уже не обращал внимания на Пьера. Раза два на него сердито крикнули за то, что он был на дороге. Старший офицер, с нахмуренным лицом, большими, быстрыми шагами переходил от одного орудия к другому. Молоденький офицерик, еще больше разрумянившись, еще старательнее командовал солдатами. Солдаты подавали заряды, поворачивались, заряжали и делали свое дело с напряженным щегольством. Они на ходу подпрыгивали, как на пружинах.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
– Имею честь доложить, господин полковник, зарядов имеется только восемь, прикажете ли продолжать огонь? – спросил он.
– Картечь! – не отвечая, крикнул старший офицер, смотревший через вал.
Вдруг что то случилось; офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица. Все сделалось странно, неясно и пасмурно в глазах Пьера.
Одно за другим свистели ядра и бились в бруствер, в солдат, в пушки. Пьер, прежде не слыхавший этих звуков, теперь только слышал одни эти звуки. Сбоку батареи, справа, с криком «ура» бежали солдаты не вперед, а назад, как показалось Пьеру.
Ядро ударило в самый край вала, перед которым стоял Пьер, ссыпало землю, и в глазах его мелькнул черный мячик, и в то же мгновенье шлепнуло во что то. Ополченцы, вошедшие было на батарею, побежали назад.
– Все картечью! – кричал офицер.
Унтер офицер подбежал к старшему офицеру и испуганным шепотом (как за обедом докладывает дворецкий хозяину, что нет больше требуемого вина) сказал, что зарядов больше не было.