Чуваев, Олег Сергеевич

Олег Чуваев
Общая информация
Полное имя	Олег Сергеевич Чуваев
Родился	25 октября 1987(1987-10-25) (36 лет) Кременчуг, Полтавская область, Украинская ССР, СССР
Гражданство	Украина
Рост	186 см
Вес	82 кг
Позиция	вратарь
Информация о клубе
Клуб	Заря
Номер	17
Карьера
Молодёжные клубы
2000—2001	УФК-2 (Днепропетровск)
2001—2002	ДЮСШ им. И.Горпинки (Полтава)
2002—2003	Молодёжь (Полтава)
Клубная карьера*
2003—2011	Ворскла	0 (−0)
2003—2005	→  Ворскла-2	13 (−15)
2011	→  Кремень	2 (−0)
2012	Николаев	31 (−36)
2013—2014	Севастополь	17 (−17)
2013	→  Севастополь-2	1 (−2)
2014—2016	Томь	20 (−21)
2015	→  Химик (Дзержинск)	8 (−18)
2016—н.в.	Заря	0 (−0)
Национальная сборная**
2005	Украина (до 19)	10 (−?)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 11 июля 2016. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Оле́г Серге́евич Чува́ев (укр. Олег Сергійович Чуваєв; 25 октября 1987, Кременчуг, Полтавская область, Украинская ССР, СССР) — украинский футболист, вратарь клуба «Заря Луганск».

С 2003 по 2011 год играл в дубле полтавской «Ворсклы». Затем выступал в первой лиге в составе МФК «Николаев». В 2013 году стал игроком ФК «Севастополь», с которым повысился в классе и дебютировал в Премьер-лиге. После расформирования крымского клуба продолжил карьеру в российской команде «Томь».

Ранние годы

В футбол начинал играть в кременчугской ДЮСШ. Первый тренер — Григорий Григорьевич Чичиков. Со временем тренер рекомендовал юного вратаря в Днепропетровск в училище физической культуры, но родители молодого футболиста не потянули финансы, которые были нужны для занятий в чужом городе. Затем тренер пристроил вратаря в Полтаве, где Чуваев сначала играл в ДЮСШ им. И. Горпинки, а затем в команде «Молодёжь». В Полтаве футболист обучался у тренера Вазгена Манасяна, а позже — у Александра Ежакова.

Клубная карьера

Ещё в школьные годы выступавшего «на область» Чуваева заметил футбольный специалист Анатолий Момот и пригласил в «Ворсклу». Молодой вратарь стал играть в резервной команде полтавчан — второлиговой «Ворскле-2», которую возглавлял Олег Моргун, привлекался к матчам фарм-клуба полтавчан стрыйской «Газовик-Скалы». За «Ворсклу-2» выступал до самого расформирования коллектива летом 2005 года. После этого стал защищать ворота дублёров «Ворсклы» в молодёжном чемпионате Украины, где провёл 94 матча. Неоднократно включался в заявку основной команды, но из-за высокой конкуренции за вратарское место в Премьер-лиге за «Ворсклу» так и не сыграл. Вторую половину сезона 2010/11 провёл в аренде во второлиговом «Кремне». В этой команде было три равноценных голкипера, и тренер Юрий Чумак ставил их по очереди: в одном матче вратарь вне заявки, в следующем — выходил на замену, еще в одном — играл со старта. Чуваев в своих двух матчах отстоял «на нуль».

Летом 2011 года Чуваев пытался трудоустроиться в «Говерле», «Авангарде» и Воронеже, но до подписания контракта дело нигде не дошло. После этого полгода занимался самостоятельными тренировками.

Зимой 2012 года по приглашению Евгения Каминского, помогавшего МФК «Николаев» вести селекционную работу, приехал на просмотр в эту команду. После окончания первого тренировочного сбора главный тренер Руслан Забранский предложил вратарю подписать контракт. Получив стабильную игровую практику, вратарь почувствовал уверенность в себе. Во второй части сезона 2011/12 Чуваев помог «корабелам» остаться в первой лиге. В следующем сезоне вратарь, по мнению портала Football.ua, стал одним из главных открытий, одним из лучших игроков первой лиги. Олег выдал фееричные матчи против «Севастополя», «Александрии» и «Стали». Был признан лучшим футболистом года в Николаевской области.

9 января 2013 года подписал контракт на 2,5 года с лидером первой лиги «Севастополем», который стремился завоевать право выступать в Премьер-лиге. Соперниками Чуваева за место в воротах «Севастополя» были Игорь Литовка и Константин Махновский. В «запредельной» конкуренции с ними в оставшихся матчах сезона Чуваев сыграл за севастопольцев в 5 матчах. Внёс свой посильный вклад в перволиговое чемпионство «моряков» и выход в полуфинал Кубка Украины. Даже несмотря на курьёзный гол, пропущенный им от «Гелиоса» в Харькове, Чуваев был избран лучшим вратарём сезона первой лиги.

В Премьер-лиге Чуваеву пришлось начинать всё с начала. С первых матчей место в воротах «Севастополя» занял Игорь Литовка, а Олег дебютировал в высшем дивизионе лишь в восьмом туре 31 августа 2013 года в домашнем матче против львовских «Карпат». В этом матче Олег сумел сохранить свои ворота «сухими», но следующие 9 игр всё равно провёл на скамейке запасных. Лишь после зимнего перерыва Чуваев смог завоевать стабильное место в основе «моряков». Во многих матчах признавался болельщиками одним из лучших в составе команды. В матче 24-го тура против своего бывшего клуба «Ворсклы» успешную игру Чуваева отметили обозреватели пяти всеукраинских интернет-порталов FootBoom.com, UA-Футбол, Football.ua, «Футбольный клуб» и «ГОЛ!». Летом 2014 года после расформирования «Севастополя» получил статус свободного агента.

Под самый занавес летнего трансферного окна 31 августа 2014 года Чуваев подписал соглашение с российским клубом ФНЛ «Томь», где из-за строгого лимита на легионеров занял место третьего вратаря после Алексея Солосина и Арби Межиева. В феврале 2015 года из-за затянувшегося получения Чуваевым гражданства России на правах аренды до конца сезона перебрался в «Химик» из Дзержинска, предварительно продлив контракт с «Томью» ещё на год. За клуб из Дзержинска Чуваев отыграл в 8 матчах, после чего летом 2015 года вернулся в «Томь». На сезон 2015/16 был заявлен томским клубом уже как гражданин России. Дебютировал в составе томского клуба 10 августа 2015 года в матче с «Тосно», пропустив два мяча. Первый «сухой» матч за «Томь» провел 17 августа 2015 года против футбольного клуба «Торпедо» из Армавира. В августе 2015 года в трёх матчах подряд сохранил ворота «Томи» в неприкосновенности. В январе 2016 года футболист продлил контракт с «Томью» на 2 года. 11 июля 2016 года стало известно, что футболист расторг контракт с «Томью» и стал свободным агентом.

Международная карьера

В 2005 году провёл 10 матчей в составе юношеских сборных Украины до 18 и 19 лет (тренер — Анатолий Бузник). За место в воротах конкурировал с Александром Рыбкой. Основным достижением этой команды было второе место на мемориале Гранаткина в Москве, где украинцы в финале уступили ровесникам из России.

Стиль игры

По собственным словам, с детства, начиная еще от дворовых баталий, предпочитал занимать место в воротах.

Статистика

Клубная

По состоянию на 2 мая 2016 года

Клуб	Сезон	Чемпионат			Дубль		Кубок		Прочее		Итого
		У	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы	Игры	Голы
Ворскла-2	2003/04	ІІІ	3	−0	—	—	—	—	—	—	3	−0
	2004/05	ІІІ	10	−15	—	—	—	—	—	—	10	−15
	Итого		13	−15	0	0	0	0	0	0	13	−15
Ворскла	2005/06	І	0	0	6	0	0	0	—	—	0	0
	2006/07	І	0	0	17	0	0	0	—	—	0	0
	2007/08	І	0	0	24	0	0	0	—	—	0	0
	2008/09	І	0	0	24	0	0	0	—	—	0	0
	2009/10	І	0	0	17	0	0	0	—	—	0	0
	2010/11	І	0	0	6	0	0	0	—	—	0	0
	Итого		0	0	94	0	0	0	0	0	0	0
Кремень	2010/11	ІІ	2	−0	—	—	0	0	—	—	2	−0
	Итого		2	−0	0	0	0	0	0	0	2	−0
Николаев	2011/12	ІІ	11	−12	—	—	0	0	1	−3	12	−15
	2012/13	ІІ	20	−24	—	—	0	0	—	—	20	−24
	Итого		31	−36	0	0	0	0	0	0	32	−39
Севастополь-2	2012/13	ІІІ	1	−2	—	—	—	—	—	—	1	−2
	Итого		1	−2	0	0	0	0	0	0	1	−2
Севастополь	2012/13	ІІ	5	−2	—	—	2	−5	—	—	7	−7
	2013/14	І	12	−15	1	−2	1	−1	—	—	13	−16
	Итого		17	−17	1	−2	3	−6	0	0	20	−23
Химик	2014/15	ІІ	8	−15	—	—	0	0	—	—	8	−15
	Итого		8	−15	0	0	0	0	0	0	8	−15
Томь	2014/15	ІІ	0	0	—	—	0	0	—	—	0	0
	2015/16	ІІ	20	−21	—	—	0	0	—	—	20	−21
	Итого		20	−21	0	0	0	0	0	0	20	−21
Всего за карьеру			92	−106	95	0	3	−6	1	−3	96	−115

Источники статистических данных: официальные сайты [www.ffu.org.ua/ukr/tournaments/prof/9441 ФФУ], [fpl.ua/rus/visit/1/16060/ УПЛ] и [1fnl.ru/players/2512/ ФНЛ]

Достижения

Командные

«Севастополь»

• Первая лига
  • Победитель (1): 2012/13.

«Томь»

• ФНЛ
  • Бронзовый призёр (1): 2015/16

Личные

• Лучший игрок ФК «Томь» (1): 2015/16

Примечания

Комментарии

Источники

Ссылки

• [fctomtomsk.ru/ru/player/Chuvaev-Oleg Профиль] (рус.). на официальном сайте «Томи»
• [www.ffu.org.ua/ukr/tournaments/prof/9441 Профиль] (укр.). на официальном сайте ФФУ
• [fpl.ua/rus/visit/1/16060/ Профиль] (укр.). на официальном сайте УПЛ
• [1fnl.ru/players/2512/ Профиль] (рус.). на официальном сайте ФНЛ
• [www.sports.ru/tags/4983189/ Профиль] на сайте Sports.ru
• [news.sportbox.ru/Vidy_sporta/Futbol/Oleg-CHuvaev-Futbol-25101987 Профиль] (рус.). на сайте sportbox.ru
• [www.transfermarkt.com/oleg-chuvaev/profil/spieler/43290 Профиль на сайте transfermarkt.com] (англ.)
• [int.soccerway.com/players/oleg-chuvaev/37059/ Профиль на сайте soccerway.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Чуваев, Олег Сергеевич

Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.