Чугуевский 11-й уланский полк
Поделись знанием:
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
| 11-й уланский Чугуевский Её Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полк | |
 Герб на знамени Чугуевских казаков. 1740 год. | |
| Годы существования | |
|---|---|
| Страна |
Россия |
| Входит в |
11-я кав. див. (11 АК, Киевский ВО) |
| Дислокация |
Дубно Волынская губерния |
11-й уланский Чугуевский Её Величества Государыни Императрицы Марии Феодоровны полк
Старшинство — 21.07.1749 г.
Полковой праздник — 1 октября, Покров Пресвятой Богородицы.
Содержание
История
В императорской армии
- 21.07.1749 — из 5-тисотенной команды сведенцев, состоящей из 3-х казачьих (из городовых казаков, проживавших в Чугуеве, Орле , Курске) и 2-х калмыцких рот сформирован Чугуевский конный казачий полк (Висковатов, IV)
- 12.08.1787 — Екатеринославский конный казачий полк (Висковатов, IV)
- 23.06.1789 — переформирован в 6-тисотенный состав и назван Чугуевским конным казачьим полком (Висковатов, IV)
- 16.04.1793 — 1-й Чугуевский казачий полк (ПСЗ, XXIII, 17116).
- 31.10.1798 — Чугуевский казачий генерал-майора Лесли полк (Выс. пр.).
- 11.11.1798 — Чугуевский казачий генерал-майора Неклюдова полк (Выс. пр.).
- 23.06.1789 — из Чугуевской легко-конной команды сформирован для князя Потемкина Конвойный конный казачий полк в составе 6-ти эскадронов (Висковатов, IV)
- 16.04.1793 — 2-й Чугуевский конный казачий полк (ПСЗ, XXII, 17116).
- 09.01.1798 — приведен в 10-тиэскадронный состав.
- 31.10.1798 — Чугуевский казачий генерал-лейтенанта Горича полк (Выс. пр.).
- 03.12.1799 — Чугуевский казачий генерал-майора Синицына полк (Выс. пр.).
- 06.03.1800 — оба полка соединены в один — Чугуевский казачий генерал-майора Синицына полк (ПСЗ, XXVI, 19313)
- 27.09.1800 — Чугуевский казачий полковника Гладкова полк. Приведен в состав 10-ти эскадронов (Выс. пр.).
- 29.03.1801 — Чугуевский казачий полк (ПСЗ, XXVI, 19809).
- 23.06.1803 — Чугуевский казачий регулярный полк (ПСЗ, XXVII, 20811)
- 18.08.1808 — Чугуевский уланский полк (ПСЗ, XX, 23232)
- 27.12.1812 — приведен в состав 6-ти действующих и одного резервного эскадронов (ПСЗ, XLIII, 25298)
- 19.12.1817 — полку назначена оседлость в г. Чугуеве и Чугуевском уезде. Полк приведен в состав 6-ти действующих, 3-х резервных и 3-х поселенных эскадронов (ПСЗ, XXXIV, 27190-27192)
- 05.05.1827 — резервные эскадроны составлены из строевых нижних чинов и кантонистов. Поселенцы собраны в поселенные эскадроны отдельно от резервных (Хрон. таблицы 1866 г.)
- 20.12.1828 — на гербы и пуговицы присвоен № 6- (2ПСЗ, III, 2534).
- 21.03.1832 — полковое управление разделено на 2 части: 6 действующих и 3 резервных эскадронов составили полк, а поселенные эскадроны выделены в ведение особого начальника и названы 6-м кавалерийским округом Украинского военного поселения (2ПСЗ, VII, 5341)
- 21.03.1833 — полк приведен в состав 8-ми действующих и одного резервного эскадронов. На гербы и пуговицы присвоен № 16 (2ПСЗ, VIII, 6065).
- 30.08.1834 — повелено иметь для полка в запасных войсках запасный полуэскадрон № 34-й (пр. в.м. № 105).
- 23.03.1835 — полк приведен в состав 6-ти действующих и одного резервного эскадронов. 7-й эскадрон переименован в резервный эскадрон Сибирского уланского полка, 8-й эскадрон — переименован в резервный эскадрон гусарского Его Величества Короля Виртембергского полка (пр. в.м. № 38)
- 04.04.1836 — запасному эскадрону присвоен № 30-й (пр. в.м. № 44).
- 08.08.1836 — в 6-м кавалерийском округе Украинского военного поселения учреждены и приписаны к полку 2 эскадрона кантонистов, для доставления возможности комплектоваться хорошо обученными унтер-офицерами (2ПСЗ, XI, 9055).
- 25.03.1864 — 11-й уланский Чугуевский полк.
- 20.05.1868 — 11-й уланский Чугуевский Её Императорского Высочества Государыни Цесаревны великой княгини Марии Федоровны полк.
- 27.07.1875 — резервный эскадрон переименован в запасный эскадрон (пр. по в.в. № 202).
- 16.12.1876 — состав полка: 7 штаб-офицеров, 20 обер-офицеров, 64 унтер-офицера, 17 музыкантов, 512 нижних чинов, 593 строевых лошади.
- 01.03.1878 — состав полка: 6 штаб-офицеров, 35 обер-офицеров, 64 унтер-офицера, 18 музыкантов, 470 нижних чинов, 552 строевых лошади.
- 02.03.1881 — 11-й уланский Чугуевский Её Величества полк (Выс. пр.).
- 18.08.1882 — 32-й драгунский Чугуевский Её Величества полк (Выс. пр.).
- 11.08.1883 — полк приведен в состав 6-ти эскадронов. Запасный эскадрон обращен в отделение кадра № 11 кавалерийского запаса (пр. по в.в. № 197)
- 16.07.1897 — выделен один эскадрон на формирование 48-го драгунского Украинского полка. Взамен сформирован новый эскадрон (Выс. пр. от 12.12.1897).
- 02.11.1894 — 32-й драгунский Чугуевский Её Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полк (Выс. пр.).
- 06.12.1907 − 11-й уланский Чугуевский Её Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полк (Выс. пр.).
- ??.??.1918 — расформирован.
В Белом движении
Возрожден в Добровольческой и Донской армиях. Эскадрон полка был сформирован в декабре 1918 в составе Сводно-кавалерийского полка Добровольческой армии Одесского района (с 1 мая 1919 преобразованного в 3-й конный полк). Сформированный в Донской армии собственный полк в конце сентября 1919 включен в её Сводную кавалерийскую дивизию. С 16 апреля 1920 эскадрон полка входил во 2-й кавалерийский полк.
Боевые походы
- 1877-78 — русско-турецкая война:
- 02.11.1876 — в полку получен приказ о выступлении, инструкции и маршрут движения полка
- 08.11.1876 — полк выступил из Дубно в Здолбунов для посадки в вагоны. Полк вернулся с середины пути в Дубно, где в ночь с
- 8-9.11.1876 проведена посадка в вагоны
- 18.11.1876 — полк прибыл в Дубоссары
- [середина]03.1877 г. — перешел в Тирасполь
- 05.04.1877 — прибыл в Кишинев
- 12.04.1877 — выступил в Леово
- 16.04.1877 — полк прибыл в Леово
- 21.04.1877 — переправился через. р. Прут у Фальчи.
- 24.04.1877 — прибыл в Оанчи
- 27.04.1877 — прибыл в Галац, где отдыхал до 1.05.1877 г.
- ??.05.1877 — переправился через р. Серет
- 05.05.1877 — во время рекогносцировки майора Зандера 1-го, участвовал в стычке с противником у с. Бертешты. Понес первые потери — ранен унтер-офицер
- ??.05.1877 — прибыл в Слободзею
- 09.05.1877 — прибыл в Обилешти-Нау
- 04.06.1877 — выступил из…
- 07.06.1877 — занял сторожевой цепью местность от г. Муржева до р. Веде. Дислоцирован в предместье г. Браилова.
- 09.06.1877 — прибыл в г. Бертешты. Производил рекогносцировки по берегу Дуная до 26.05.1877 г.
- 27.05.1877 — выступил к Зимнице, по дороге в с. Бригадир соединился с 11-м драг. Рижским полком.
- 30.05.1877 — прибыл в Зимницу
- 01.06.1877 — перешел Дунай у Зимницы в составе 5-ти эскадронов и расположился в с. Царевичи; 3-й эскадрон оставлен для охраны Имп. квартиры.
- ??.06.1877 — встал лагерем впереди с. Гибель.
- ??.06.1877 — выступил к с. Царевичи, но в с. Павлово был возвращен назад в с. Гибель
- 07.06.1877 — переправился через. р. Янтру у с. Трембаны.
- 09.06.1877 — переправился через р. Янтру в обратном направлении; прибыл в в с. Чаиркой, где к полку присоединился 3-й эскадрон.
- 10.06.1877 — выступил из Чаиркоя.
- ??.06.1877 — прибыл в с. Сарак-Булгарский
- ??.06.1877 — занял позиции западнее с. Пелишаты у креп. Плевны; вел разведку в направлении креп. Плевны.
- 17.06.1877 — прибыл в с. Порадим.
- 02.07.1877 — участвовал в сражении под Плевной
- 25.07.1877 — На аванпосты 4-го эскадрона у Гривицы напали 2 сотни черкес, в результате боя холодным оружием, черкесы бежали, оставив 80 убитых; 4-й эскадрон потерял 2-х рядовых убитыми. Полк выступил в Горный Студень.
- 03.08.1877 — выступил из Горного Студня в в Чаиркиой. 1-й и 3-й эскадроны занимали сторожевую цепь от Тюлобелитера до Кадыкиой и поддерживали связь с войсками 11-го и 13-го корпусов, 2-й эскадрон встал у с. Мазурская.
- 15.08.1877 — полк собрался в Чаиркиое.
- 24.08.1877 — 1-й дивизион выступил в Кавачицу для усиления 13-го армейского корпуса.
- 26.08.1877 — полк соединился в Кавачице
- 26.08.1877 — 2 эскадрона участвовали в деле при д. Кавачицы
- 31.08.1877 — один дивизион, находясь в составе отряда генерал-майора князя Манвелова участвовал в деле при д. Водицы
- 05.09.1877 — участвовал в деле при д. Осиково
- 13.11.1877 — участвовал в преследовании противника от Этрополя и в деле у д. Ковачицы
- 24.11.1877 — участвовал в деле у Поломарцы и Ковачицы.
- 22.01.1878 — участвовал в деле при Городище (близ Шумлы).
Шефы
- 06.03.1800 — 27.09.1800 — генерал-майор Синицын, Фёдор Данилович
- 27.09.1800 — 20.02.1805 — генерал-майор Гладков, Иван Васильевич
- 20.02.1805 — 06.01.1808 — генерал-майор (с 24.05.1807) Бедряга, Григорий Васильевич
- 06.01.1808 — 01.09.1814 — генерал-майор Лисаневич, Григорий Иванович
Командиры
- 02.10.1800 — 16.09.1801 — полковник Борщов, Михаил Андреевич
- 16.09.1801 — 06.06.1803 — полковник Чемесов, Николай Евграфович
- 26.10.1803 — 12.12.1807 — полковник Вукотич, Матвей Семёнович
- 14.05.1808 — 26.01.1810 — полковник Мясоедов Вас. Сав.
- 24.05.1810 — 25.10.1810 — полковник Иванов Евд. Дм.
- 03.02.1811 — 30.12.1815 — полковник Александров, Иван Яковлевич
- 30.12.1815 — 12.01.1816 — полковник Коровкин, Арсений Ермолаевич
- 12.01.1816 — 30.08.1816 — полковник Александров, Иван Яковлевич
- 30.08.1816 — 02.06.1818 — полковник Панов
- 02.06.1818 — ??.??.???? — полковник Изюмов, Николай Григорьевич
- 11.01.1864 — ??.??.1869 — полковник, с 1866 года — генерал-майор Манвелов, Александр Николаевич[4]
- 17.11.1872 — 14.02.1878 — полковник (с 1879 г. - ген.-майор) Рейссиг (Рейсиг, Рейссиг) Александр Карлович (1820 - 1885)
- 14.02.1878 — 01.11.1879 — полковник (с 1881 г. - ген.-майор) Сукни (Сукин) Фридрих Фридрихович (1823 г.р.)
- 31.10.1881 — 19.11.1890 — полковник (с 1890 г. - ген.-майор) Богушевич Александр Лукич (Лукьянович) (1832 г.р.)
- 19.11.1890 — ??.??.1894 — полковник Амбразанцев, Александр Сергеевич
- 10.06.1896 — 03.07.1902 — полковник Голубков Евгений Петрович
- 01.07.1903 — полковник Фурдуев
- 23.01.1913 — после 1.03.1914 — полковник Резников Василий Саввич
Полковая церковь
Походная (при полку) церковь существует с начала XIX столетия. Церковь эта сопутствовала полку в походах: 1) в Отечественную войну в 1812 г., 2) в Турецкую войну в 1877—1878 г.г. Со времени стоянки в г. Дубно (с 1905 г.) 11-й уланский Чугуевский полк своего помещения под церковь не имеет, а пользуется церковью 41-го пех. Селенгинского полка. В полковой походной церкви имеются следующие предметы, достойные внимания: 1) образ (складень) Покрова Божией Матери с надписью: «Пожалован Государынею Великой Княгиней Цесаревною 11-му улан. Чугуевскому Её Императорского Высочества полку; 1 октября 1869 года». 2-3) Св. Евангелие, в лист, печати 1791 года и Евангелие (малое) печати 1751 года; последнее подарено полку сыном полковника Булацеля в 1757 году, апреля 25 дня. По штату при полковой церкви положен: один священник.
Напишите отзыв о статье "Чугуевский 11-й уланский полк"
Примечания
- ↑ 1 2 Илл. 762,763. // Историческое описание одежды и вооружения российских войск, с рисунками, составленное по высочайшему повелению: в 30 т., в 60 кн. / Под ред. А. В. Висковатова.
- ↑ Илл. 521. Генералы 2-го Лейб-Драгунского Ея Величества и 11-го Чугуевского Е.И.В. Государыни Цесаревны Вел. Княг. Марии Федоровны полков (Парадная и строевая формы.) 10 Ноября 1869 // Перемены в обмундировании и вооружении войск Российской Императорской армии с восшествия на престол Государя Императора Александра Николаевича (с дополнениями) : Составлено по Высочайшему повелению / Сост. Александр II (император российский), илл. Балашов Петр Иванович и Пиратский Карл Карлович. — СПб.: Военная типография, 1857—1881. — До 500 экз. — Тетради 1—111 : (С рисунками № 1—661). — 47×35 см.
- ↑ Илл. 45. Армейские Драгунские полки: Штаб-Офицеры полков а) 37-го Военного Ордена ( в парадной форме ) и б) 36-го Ахтырского ( в обыкновенной форме ), Обер-Офицеры а) 32-го Чугуевского ( в сюртуке ) и б) 6-го Павлоградского Его Величества ( в обыкновенной форме ) ( прик. по воен. вед. 1882 г. № 325. ) // Иллюстрированное описание перемен в обмундировании и снаряжении войск Императорской Российской армии за 1881–1900 гг.: в 3 т.: в 21 вып.: 187 рис. / Сост. в Техн. ком. Гл. интендантского упр. — СПб.: Картографическое заведение А.Ильина, 1881–1900.
- ↑ Редакция журнала. [vivaldi.nlr.ru/pm000021353/view#page=25 Князь А. Н. Манвелов] // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1894. — Т. 51, № 1301. — С. 13.
Литература
- Хлебников. [www.runivers.ru/philosophy/lib/book4733/58443/ История 32-го Драгунского Чугуевского Её Величества полка. (1613—1893).]. — СПб.: Паровая Скоропечатня П.О. Яблонского, 1893. — 212 с.
- Подмазо А. [www.museum.ru/1812/Library/Podmazo/shefcom_ch.html Шефы и командиры регулярных полков русской армии (1796—1825)]
Ссылки
- [swolkov.narod.ru/bdorg/bdorg05.htm Белое движение в России: организационная структура]
- [runivers.ru/bookreader/book58443/ История 32-го драгунского Чугуевского ея величества полка]
- [regiment.ru/reg/III/B/11/1.htm 11-й уланский Чугуевский полк]
Отрывок, характеризующий Чугуевский 11-й уланский полк
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.
5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
