Чулаки, Михаил Иванович

Михаил Чулаки
Основная информация
Полное имя	Михаил Иванович Чулаки
Профессии	композитор, педагог, профессор
Жанры	балет, симфония
Награды

Михаи́л Ива́нович Чула́ки (6 (19) ноября 1908, Симферополь — 29 января 1989, Москва) — советский композитор, музыкально-общественный деятель, педагог, профессор. Директор Большого театра СССР в 1955—1970 годах. Народный артист РСФСР (1969), лауреат трёх Сталинских премий второй степени (1947, 1948, 1950). Член ВКП(б) с 1943 года.

Отец писателя Михаила Михайловича Чулаки.

Биография

Родился 6 (19) ноября 1908 года в Симферополе в семье судебного пристава Симферопольского окружного суда Ивана Ильича Чулаки.

В 1931 году окончил Ленинградскую консерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова по классу композиции у В. В. Щербачёва. В 1937—1939 годах был директором и художественным руководителем Ленинградской филармонии. Занимал ряд ответственных должностей в Министерстве культуры СССР, Союзе композиторов СССР и СК РСФСР.

В 1955—1970 годах (с перерывом) был директором и художественным руководителем Большого театра. Организовал первые выезды труппы за рубеж и первые обменные гастроли с театром «Ла Скала», ставшие этапными для российского музыкального театра.

Профессор Московской консерватории (с 1962).

Депутат Верховного Совета РСФСР 6 и 7 созывов.

Умер 29 января 1989 года, похоронен на Введенском кладбище Москвы.

Семья

• первая жена — Елена Евгеньевна, художница.
• вторая жена — Ольга Лаврентьевна (в первом браке — Ашкенази).
• сын от первого брака — Михаил (1941—2002), советский и российский писатель.
• пасынок (которого растил и с которым проживал до конца жизни совместно) — Виктор Абрамович Ашкенази, литературный переводчик, редактор журнала «Иностранная литература»

Творчество

Автор нескольких балетов («Мнимый жених», «Юность», «Слуга двух господ», «Сказка о попе и о работнике его Балде»), симфоний.

На основе музыки С. С. Прокофьева к фильму С. М. Эйзенштейна «Иван Грозный» составил одноимённый балет, поставленный в Большом театре балетмейстером Юрием Григоровичем в 1975 году.

Библиография

Автор книги «Инструменты симфонического оркестра», несколько раз переиздававшейся. Также Михаил Чулаки — автор наполненных юмором мемуаров «Я был директором Большого театра».

Награды и премии

• 1947 — Сталинская премия II степени — за симфонию № 2.
• 1948 — Сталинская премия II степени — за балет «Мнимый жених» (по Карло Гольдони), поставленный на сцене Ленинградского Малого театра оперы и балета в 1946 году.
• 1950 — Сталинская премия II степени — за балет «Юность» (1947), поставленный на сцене Ленинградского Малого театра оперы и балета в 1949 году.
• 1963 — Заслуженный деятель искусств РСФСР
• 1969 — Народный артист РСФСР

Ссылки

• Чулаки Михаил Иванович — статья из Большой советской энциклопедии.
• [www.bilettorg.ru/actors-from-the-past/530/rec57/ Чулаки М. Я был директором Большого театра]. — М: Музыка, 1994. 135 с.; ил., ISBN 5-7140-0469-8

Отрывок, характеризующий Чулаки, Михаил Иванович

– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.