Чулки
Чулки́ — вид одежды для нижней части ног. Обычно сделаны из текстиля. В прошлом использовались как женщинами, так и мужчинами. В современной моде — предмет преимущественно женской одежды, хотя на рынке присутствуют и мужские модели[1].
Содержание
Этимология
Происходит от тюркского., ср. чув. tš́ǝ̂lga, tš́ulgа «чулок», тат. čolgåu «портянка», čolga «обматывать», кыпч. čulgau «обмотка, онуча», казахск. šulgau — то же, алт. čulgu «пелёнка». . Отсюда — др.-русск. чулъкъ (Опись имущ. Ивана Грозного, 1582—1583 г.; Хож. Познякова, 1558 г., 12, Хож. Котова), далее — русск. чулок, чулка́, укр. чуло́к, болг. чу́лка. У тюркских народов средневековья первоначально чулки означали валяные мягкие сапоги.
История
Этот предмет гардероба появился первым у арабов. Во время их войн с испанцами в XIII—XIV веках с искусством вязки чулок познакомилась и Европа. До того времени европейцы обматывали ноги ноговицами из кожи или ткани.
В 1589 году безработный англичанин по имени Лий, жена которого зарабатывала на жизнь вязкой чулок, создал первый вязальный станок для этого. Чулки, сделанные на станке, начинают составлять конкуренцию модным в те времена чулкам из шелка и бархата. При Людовике XIV получили популярность светло-синие и красные чулки. У последовательниц маркизы де Помпадур в моде были чулки кружевные, стоимость которых приближалась к годовому доходу среднестатистического дворянина. В XVI веке в Испании вновь вошли в моду тонкие дорогие чулки, связанные вручную. Так, английский король Генрих VIII однажды получил из Испании одну пару таких чулок в качестве дорогого подарка[2].
XX век
После того как многие столетия длинные платья скрывали женские ноги, мода после первой мировой войны открыла их и очень скоро превратила в фетиш. Шёлковые чулки телесного цвета сделали их ещё более искусительными (до этого в ходу были чёрные, белые, коричневые или в поперечную полоску). Хотя сам искусственный шёлк научились изготавливать ещё в 1890 году, чулки из него начинают выпускать только к 1910 годам. Теперь на рынке были представлены не только хлопковые, фильдекосовые и шёлковые чулки, но и чулки из вискозы. Такие чулки стоили как минимум в два раза меньше самой дешёвой модели чулок, изготовленных из натурального шёлка, не говоря уже о более дорогих дизайнерских чулках, цена которых доходила до $9. Такое нововведение как укрепленный мысок и пятка с использованием фильдекоса перерастает в дизайнерское решение, известное как «французская пяточка», которая стала эксклюзивной разработкой крупного производителя чулочной продукции Emery-Beers Company и была реализована в новой коллекции чулок «Onyx» 1911 года. А спустя некоторое время компания, выпускающая чулки под торговым названием «Phoenix», анонсирует модель с «гаванской пяточкой», аналогом «французской пяточки» компании Emery-Beers Company.
В начале ХХ века цветные чулки пользовались особым спросом. Многие женщины того времени предпочитали носить чулочную продукцию в тон платья. В многочисленных магазинах предлагаются чулки темно-синего, зелёного, жёлтого, пурпурно-красного, кофейного, молочного и других цветов и оттенков. Ещё большей популярностью пользовались чулки пастельных тонов с рисунком. К примеру, с овальными орнаментами, которые предлагались по более высокой цене. Чулки, вышитые вручную цветами и горошком, вопреки ожиданиям, стоили дешевле. На рынке появились новые дизайнерские модели чулок с изображением мышей, змей и ящериц, а также клетчатые и полосатые. В голодные послевоенные годы женщины рисовали карандашом для бровей на ногах прямые линии, имитирующие швы на чулках. Дефицит исчез, после того, как в 1938 году фирма DuPont представила на рынок первое синтетическое волокно нейлон, a в 1950-е годы развернула массовое производство нейлоновых чулок для женщин. В рекламе тех лет о нейлоне говорилось, что он имеет «прочность стали и тонкость паутины». Впервые нейлоновые чулки поступили в продажу в несколько магазинов небольшого городка Уилмингтон, за новинкой покупательницы приезжали даже из Нью-Йорка, вставая в длинные очереди. За первый год было продано 64 миллиона пар. Не останавливаясь на достигнутом, фирма DuPont в 1959 году выпустила эластичное волокно спандекс, получившее известность под торговой маркой лайкра[2].
В целях предотвращения сползания по ноге чулки носились с подвязками из ленты или тесьмы вокруг ноги или специальным поясом для чулок, к которому они крепились на шнурках или резинках с застёжками. Эта мода нашла своё отражение, в частности, в названии ордена Подвязки. У современных женских чулок, как правило, фиксация по ноге достигается за счёт наличия эластичного плетения (резинок) по верху изделия.
В то же время чулки как особый вид одёжных изделий используются в различных вариантах специальной и защитной одежды (костюмы химической, биологической защиты и т. д.).
Как специфически женский предмет одежды чулки стали распространённым объектом сексуального фетишизма.
См. также
Напишите отзыв о статье "Чулки"
Ссылки
- [www.stockingshq.com/glossary-of-hosiery-terms-i35/#a-jhosiery Glossary of hosiery terms (English)]
|
Чулки на Викискладе? |
|---|
|
|
Чулочно-носочные изделия на Викискладе? |
|---|
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чулки
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
