Чулымцы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Чулымцы
Самоназвание

чулым[1], татарлар[2][3]

Численность и ареал

Всего: 355
Россия Россия:
355 (Всероссийская перепись 2010 г.)[4]

Язык

чулымский, русский

Религия

православие, шаманизм

Расовый тип

западносибирская раса

Входит в

тюрки: хакасская группа / северноалтайская группа : коренные малочисленные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации

Родственные народы

хакасы, шорцы, северноалтайцы, сибиры

Чулы́мцы (самоназвание: чулым, татар, татарлар; устаревшие названия: томские карагасы, чулымские люди, чулымские татары, чулымские тюрки, чулымские хакасы) — тюркский народ, один из коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации. В 2002 году численность чулымцев в России составляла 656 человек, в 2010 году — 355 человек[6]. Входит в Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации[7].

Говорят на чулымском языке. Были крещены в православие, сохраняются некоторые традиции шаманизма. Основное занятие — земледелие и разведение крупного рогатого скота.





Расселение и численность

Чулымцы проживают в бассейне реки Чулым (приток Оби, от названия которого происходит и название этноса) — в её среднем и нижнем течении, а также вдоль притоков Чулыма: рек Яя и Кия. В 1980 году, по оценке, чулымцы насчитывали около 750 человек[8].

Бо́льшая часть чулымцев живёт сейчас в Тегульдетском районе Томской области и в Тюхтетском районе Красноярского края, в основном в деревне Пасечное и селе Чиндат.

Численность чулымцев в населённых пунктах (2002 г.)

Язык

По классификации Н. А. Баскакова (1960), чулымский язык принадлежит к хакасской подгруппе уйгуро-огузской группы восточнохуннской ветви тюркских языков и включает нижнечулымский (Асиновский и Зырянский районы на юго-востоке Томской области) и среднечулымский (выше по течению Чулыма) диалекты[9]. По новой классификации нижнечулымское наречие относится к северноалтайской группе западнотюркской ветви языков, а среднечулымское наречие — к хакасской группе восточнотюркской ветви языков ветви языков.

В начале XXI века нижнечулымское наречие уже исчезло[10]. Среднечулымское наречие распространено вверх по течению Чулыма от деревни Перевоз Зырянского района — на крайнем востоке Томской области (Тегульдетский район) и в прилегающих районах Красноярского края. В составе диалекта выделяют два говора — тутальский (село Тегульдет) и мелетский (деревня Пасечное Тюхтетского района Красноярского края)[11].

Чулымский язык — бесписьменный, функционирует только в сфере бытового общения и в школах никогда не преподавался[12][13]. В 2006 году житель деревни Пасечное А. Ф. Кондияков при поддержке томской лингвистки В. М. Лемской организовал кружок по изучению чулымского языка (действовал недолго); совместными усилиями были подготовлен букварь и глоссарий[14][15].

По переписи 2002 года среди чулымцев двух регионов проживания (Томская область и Красноярский край — из 643 чел.) владели чулымским языком 17,6 % (113 чел.), русским — 100 %[16]. В целом по России в 2002 году насчитывалось 270 человек, владеющих чулымским языком[17].

В 2010 году родным языком, по данным переписи, владели 44 чулымца[18]. Впрочем, лингвисты утверждают, что лишь около дюжины чулымцев способно говорить на родном языке (ещё около трёх десятков понимают чулымскую речь, но сами по-чулымски не говорят)[15].

История

По мнению А. П. Дульзона (томский лингвист, первым приступивший в 1946 году к систематическому изучению чулымского языка и побывавший во всех населённых пунктах, в которых тогда проживали чулымцы), тюрки заселили верховья Чулыма в XII—XIII веках; начиная с XIII века они продвигаются вниз по реке Кия (левый приток Чулыма), а в XV веке они расселяются и в нижнем течении Чулыма. В процессе ассимиляции пришлыми тюркоязычными группами местного дотюркского населения — селькупов и кетов — складывается чулымский этнос, основу хозяйственной деятельности которого составляли охота и рыболовство; позднее в результате контактов с сибирскими татарами определённое распространение получают земледелие (ячмень, овёс, рожь) и скотоводство (коровы, лошади)[19]. Чулымцы собирали также корни и стебли дикорастущих съедобных растений, грибы, ягоды, кедровые орехи. Они выкапывали съедобные корни растений, корневища и луковицы с помощью особой деревянной лопаточки с железным наконечником[20].

В записанных А. П. Дульзоном песнях и легендах чулымцев сохранились сведения о набегах на них со стороны енисейских кыргызов, вторгавшихся в Причулымье со стороны Кии. Нападали на них и остяки. Во время набегов иноплеменников чулымцы прятали своё имущество и укрывались в тайге[21].

После вхождения этнической территории чулымцев в состав Русского государства (XVI—XVII века) часть из них была ассимилирована русскими, сибирскими татарами и хакасами. В XVII веке численность чулымцев сократилась с 1040 до 830 чел., но в 1816 году она составила 3900 чел., а в конце XIX века — 4825 чел. В советское время чулымцев причисляли к хакасам, однако по данным 1986 года больше половины опрошенных чулымцев считали себя отдельным народом и только 10 % из них полагали, что они составляют с хакасами один народ[22].

Хозяйство и быт

Свои поселения чулымцы создавали на берегах рек и озёр, что было обусловлено важной ролью рыболовства в их жизни. Рыбу они ловили неводами, сетями, острогами, ловушками. Зимой чулымцы переселялись на охотничьи стойбища. К началу XX века ведущим направлением охоты был пушной промысел. Собирательство играло подсобную роль. После появления русских в Причулымье чулымцы освоили плужное земледелие; в советское время часть чулымцев работала в лесной промышленности[22].

Чулымцы хорошо умели обрабатывать дерево, из которого они вырезали чашки, миски, ложки, долбили лодки и ступы, изготавливали нарты, лыжи, луки и самострелы. В их быту широко употреблялась разнообразная посуда из бересты; из неё делали также ларцы, колчаны для стрел, футляры для ножей[23].

Традиционное жилище чулымцев представляло собой землянки (одыг), срубные полуземлянки (кыштаг), срубные юрты, имевшие прямоугольную или многоугольную форму с конусообразной крышей; в качестве временного жилища использовался чум. С XVIII века чулымцы осваивают русскую избу, ставшую у них основным типом жилища. Рядом с избой ставились хозяйственные постройки: амбары (клат), хлевы (оран), сараи, бани[22].

Национальная одежда чулымцев состояла из рубахи и штанов. У мужчин рубахи были шерстяные и дабовые (из китайской хлопчатобумажной ткани); они носили также кафтаны со стоячим воротником и халаты, сшитые из русских и среднеазиатских хлопчатобумажных тканей или китайской дабы. У женщин рубахи шили из холста, а на праздник они одевали ситцевые или шёлковые платья туникообразного покроя. Штаны первоначально изготавливали из налимьих шкурок, позднее мужские штаны были из сукна, женские — из холста. Как мужчины, так и женщины носили камзолы, отороченные мехом. В зимнее время верхней одеждой у женщин служили беличьи или лисьи шубы (тон) с шёлковым покрытием, у мужчин — тулупы, шубы или дохи из козьих, оленьих или лосиных шкур. На головы мужчины и женщины надевали зимой опушённые мехом, а летом у женщин в употреблении были белые или алые колпаки, покрывала (тастар) и полусферические шапки из красного бархата с длинными красными шёлковыми кистями. Ноги чулымцы обували в мягкие унты из козлиной кожи, кожаные сапоги; летом они нередко ходили босиком. В XVIII—XIX веках традиционная одежда у чулымцев вытесняется русской[22].

Социальная структура и верования

Первоначально чулымцы жили родовыми общинами (суок), которых в XVII—XVIII веках сменили территориально-соседские общины (йон). В XIX веке происходит переход от патриархальной семьи семьи к малой моногамной. Женщины и мужчины у чулымцев традиционно были равноправны. В настоящее время семья у чулымцев состоит из двух-трёх поколений, насчитывая в большинстве случаев от 4 до 6 человек[24].

В прошлом у чулымцев были распространены шаманизм, тотемизм и поклонение изображениям духов, которые считались хозяевами природы, а также родовыми, семейными и личными покровителями. В XVII—XVIII веках чулымцы были обращены в православие, хотя до первой трети XX века сохранялись пережитки дохристианских верований[25].

Напишите отзыв о статье "Чулымцы"

Примечания

  1. Письменные языки мира. Языки Российской Федерации. — М.: Academia, 2003. — Т. 2. — ISBN 5-87444-191-3.
  2. [www.youtube.com/watch?v=N3AaMUaCmFw&feature=player_embedded Invention of Ös writing (Middle Chulym)]  (англ.)
  3. [www.azatliq.org/content/article/24622606.html Чулымский говор в проекте Endangered Languages Project] (татар.)
  4. [www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/per-itog/tab5.xls Всероссийская перепись населения 2010 года]. Проверено 8 февраля 2012. [www.webcitation.org/687R0GSbD Архивировано из первоисточника 2 июня 2012].
  5. 1 2 [www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/per-itog/tab7.xls Перепись-2010. Национальный состав по регионам]
  6. Донских, Екатерина.  [www.aif.ru/society/history/1033256 Редкие люди. «Красная книга» коренных народов России] // Аргументы и факты. — 2013. — № 48 (1725) за 27 ноября. — С. 36.  (Проверено 10 декабря 2015)
  7. [www.npolar.no/ansipra/russian/Items/Off_Rec_IndigenousR.html Единый перечень коренных малочисленных народов Российской Федерации]. // Сайт «Коренные народы Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ». Проверено 10 декабря 2015.
  8. Томилов, 1994, с. 410.
  9. Баскаков Н. А.  Тюркские языки. 4-е изд. — М.: Изд-во ЛКИ, 2010. — 248 с. — (Языки народов мира). — ISBN 978-5-382-00999-5. — С. 206—207, 226.
  10. Лемская В. М.  [cyberleninka.ru/article/n/grammatikalizatsiya-poliverbalnyh-konstruktsiy-v-chulymsko-tyurkskom-yazyke Грамматикализация поливербальных конструкций в чулымско-тюркском языке] // Вестник ТГПУ. — 2012. — № 1. — С. 60—63.
  11. Насилов, 2002, с. 252.
  12. Бирюкович Р. М.  [tapemark.narod.ru/les/153b.html Чулымско-тюркский язык] // Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред. В. Н. Ярцевой. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — 685 с. — ISBN 5-85270-031-2. — С. 586—587.
  13. Насилов, 2002, с. 251.
  14. Змановская, Евгения.  [krasnoyarsk.rfn.ru/region/rnews.html?id=8349&rid=339&iid=967 Чулымцы возрождают родной язык]. // Сайт ГТРК «Красноярск» (16.09.2008). Проверено 20 декабря 2015.
  15. 1 2 Лемская В. М.  [ling.tspu.edu.ru/files/ling/PDF/articles/lemskaya_v._m._9_12_4_6_2014.pdf Проблемы установления фонематического инварианта лексем при составлении словаря родного языка (на материале чулымско-тюркского языка)] // Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. — 2014. — № 4 (6). — С. 9—12.
  16. [www.perepis2002.ru/index.html?id=44 Всероссийская перепись населения 2002 г. Население коренных малочисленных народов по территориям преимущественного проживания и владению языками]
  17. [www.perepis2002.ru/index.html?id=17 Всероссийская перепись 2002 г. Языки России]
  18. [www.ethnologue.com/show_language.asp?code=clw Чулымский язык] в Ethnologue. Languages of the World, 2015.
  19. Насилов, 2002, с. 250—251.
  20. Бояршинова, 1960, с. 84—86.
  21. Бояршинова, 1960, с. 80, 99.
  22. 1 2 3 4 Томилов, 1994, с. 411.
  23. Бояршинова, 1960, с. 91.
  24. Томилов, 1994, с. 411—412.
  25. Томилов, 1994, с. 412.

Литература

Ссылки

  • [arc.council.gov.ru/kom_home/kom_155/nations/item39.html Сервер Совета Федерации: чулымцы]
  • [severcom.ru/nations/item39.html Комитет Совета Федерации по делам Севера и малочисленных народов. Коренные народы Севера. Чулымцы]
  • [www.eurasica.ru/articles/chulym/istoricheckaya_zapiska_o_chulymtsah/ Историческая записка о чулымцах Э. Л. Львовой]
  • [www.tv2.tomsk.ru/video/chulymtsy-malochislennyi-narod-sibiri Чулымцы — малочисленный народ Сибири] // ТВ-2. — 2014. — 23 апреля.


Отрывок, характеризующий Чулымцы

– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.