Чум
Чум (нен. мя” «дом», хант. нюки хот, чук. яран'ы, коряк. юран'ы)— конический шалаш из жердей, покрываемый берёстой, войлоком или оленьими шкурами; форма жилища, распространённая по всей Сибири, от Уральского хребта до берегов Тихого океана, у финно-угорских, тюркских и монгольских народов.[1] Диаметр чума в нижней части обычно составляет от 3 до 8 метров.[2]
В русский язык слово чум заимствовано из коми языка чом или удмуртского чум, оба слова со значением «чум, палатка, шалаш»[3].
Историки жилища признают эту форму первым опытом искусственно создаваемого жилья, к которому человек обратился от полых, дуплистых деревьев и пещер. Прообразом чума могли служить прислонённые наклонно к дереву ветви. В Европейской России чум утратил своё былое назначение и превратился в служебную хозяйственную постройку: у марийцев, удмуртов, чувашей, татар его жердяной остов служит овином (шиш); покрытый соломой, он прикрывает ход в погреб. У западных финнов — в северной Финляндии и Карелии — он под именем коты служит в летнее время кухней. Посредине чума, под отверстием в его вершине, помещается здесь обыкновенно очаг, сложенный из мягких камней. Такого же рода кухни из еловых жердей встречались в 1840-х годах у эстонцев; на острове Хийумаа и около Вильянди кота с таким назначением была в ходу в конце XIX века, существует, вероятно, и теперь, но феллинская кота (кöк) представляется уже усложнением древней: конус из жердей служит уже крышей над круглой каменной стенкой.
Такой же шалаш, покрываемый летом парусиной, зимой — толстым войлоком, в первобытной форме встречается, под именем кота, у кочующих в Швеции саамов. У российских саамов он служит походным жильём (кувакса) и прикрывается до половины парусиной.
- 2012-07-06 Чум на закате..jpg
Чум на закате
- Khanty in front of Chum near Lake Numto.jpg
Ханты перед чумом возле озера Нумто
См. также
Напишите отзыв о статье "Чум"
Примечания
- ↑ Чум, вид жилища // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Чум — статья из Большой советской энциклопедии.
- ↑ [starling.rinet.ru/cgi-bin/response.cgi?root=%2Fusr%2Flocal%2Fshare%2Fstarling%2Fmorpho&basename=morpho\vasmer\vasmer&first=1&text_word=чум&method_word=beginning&ww_word=on&ic_word=on&sort=word&encoding=utf-rus чум] // [etymolog.ruslang.ru/index.php?act=contents&book=vasmer Этимологический словарь русского языка] = Russisches etymologisches Wörterbuch : в 4 т. / авт.-сост. М. Фасмер ; пер. с нем. и доп. чл.‑кор. АН СССР О. Н. Трубачёва, под ред. и с предисл. проф. Б. А. Ларина [т. I]. — Изд. 2-е, стер. — М. : Прогресс, 1986—1987.</span>
</ol>
Ссылки
- [www.museum.ru/C3595 Шаманский чум тунгусов, из коллекции Российского Этнографического музея]
Отрывок, характеризующий Чум
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
