Чухрай, Григорий Наумович
Поделись знанием:
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
| Григорий Чухрай | ||||||||||||||||||||||
 | ||||||||||||||||||||||
| Дата рождения: | ||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Место рождения: | ||||||||||||||||||||||
| Дата смерти: |
29 октября 2001 (80 лет) | |||||||||||||||||||||
| Место смерти: | ||||||||||||||||||||||
| Гражданство: | ||||||||||||||||||||||
| Профессия: | ||||||||||||||||||||||
| Карьера: | ||||||||||||||||||||||
| Направление: | ||||||||||||||||||||||
| Награды: |
| |||||||||||||||||||||
Григо́рий Нау́мович Чухра́й (1921—2001) — советский кинорежиссёр, сценарист, педагог. Народный артист СССР (1981).
Обладатель премии BAFTA, номинант на премию «Оскар», трёхкратный номинант на «Золотую пальмовою ветвь» Каннского кинофестиваля.
Содержание
Биография
Родился 23 мая 1921 года в Мелитополе[1] (ныне Запорожской области Украины). Отец — еврей, мать — украинка[2][3]
В 1924 году родители Григория разошлись, и он остался с матерью. Воспитывал его отчим — Павел Антонович Литвиненко, который работал председателем колхоза. В 1935 году отчим был направлен на учёбу во Всесоюзную академию Соцземледелия в Москву, куда уехал и Григорий. По окончании академии (1938 год) П. А. Литвиненко был направлен на работу на Украину, а Григорий остался в Москве, чтобы окончить школу.
В 1939 году Чухрай уехал к родителям на Синельниковскую селекционную станцию и в конце этого же года был призван в РККА. Служить начал в городе Мариуполе курсантом полковой школы 229-го отдельного батальона связи 134-й стрелковой дивизии.
Во время Великой Отечественной войны воевал в составе воздушно-десантных частей на Южном, Сталинградском, Донском, 1-м и 2-м Украинских фронтах.С мая 1942 года-на Тамани,с июня-сентября 1942 года-Сталинградский фронт,с ноября 1942 года по февраль 1943 года-Донской фронт,в сентябре-октябре 1943 году принимал участие в военно-воздушной операции «Днепровский десант»в составе 2-го Украинского фронта,с марта по май 1945 года-3-й Украинский фронт.Член КПСС (ВКП(б)) с 1944 года.Трижды ранен.
Приказом ВС 47-й армии №: 11/н от: 31.03.1944 года командир роты связи 3-й гвардейской воздушно-десантной бригады лейтенант Чухрай награждён орденом Красной Звезды за то,что в сентябре-октябре 1943 года,действуя в тылу врага,получил ценные данные противника в р-не сел Бучак,Пшенички,Глинка,и ,перейдя линию фронта ,доставил эти сведения в штаб и позднее со своим отрядом вторично перешел линию фронта с целью установления связи между отрядом майора Льва и штабом 47-й армии[4].
Приказом №: 22/н от: 25.10.1945 года по 38 гв. ск 9 гв. Армии ЦГВ командир радиороты 9 ОГОКБЗС гвардии старший лейтенант Чухрай награждён орденом Отечественной войны 2-й степени за то ,что в бою за Бакончернье ,будучи начальником связи 332-го гв. полка,пленил вражеского солдата,захватил ручной пулемет и уничтожил из трофейного оружия 6 солдат противника.[3]
В 1953 году окончил режиссёрский факультет ВГИКа (мастерская С. И. Юткевича и М. И. Ромма).[1]
С 1953 года на киностудии им. Довженко: ассистент режиссёра, 2-й режиссёр. С 1955 года — режиссёр киностудии «Мосфильм».
В 1965—1975 годах был художественным руководителем Экспериментального творческого объединения при киностудии «Мосфильм».
С 1965 года — был председателем фонда содействия творческой деятельности и бытовой помощи Союза кинематографистов СССР[5]. С 1964 по 1991 годы — член Коллегии Госкино СССР. Член Советского комитета защиты мира, член Правления Обществ дружбы «СССР — Италия», «СССР — Венгрия».
В 1966—1971 — педагог ВГИКа, руководитель режиссёрской мастерской.[1] Выпустил две книги воспоминаний («Моя война», isbn 5926500117 и «Моё кино»).
В марте 1966 года подписал письмо 13 деятелей советской науки, литературы и искусства в президиум ЦК КПСС против реабилитации И. В. Сталина.[6]
Скончался 29 октября 2001 года (по другим источникам — 28 октября[7] или 31 октября[8]). Похоронен на Ваганьковском кладбище.
Семья
- Отец — Наум Зиновьевич Рубанов (ум. 1956), военнослужащий.
- Мать — Клавдия Петровна Чухрай (ум. 1976).
- Отчим — Павел Антонович Литвиненко, работник сельского хозяйства.
- Жена — Ираида Павловна Чухрай (урождённая Пенькова, род. 1921), преподаватель русского языка и литературы.
- Сын — Павел Григорьевич Чухрай (род. 1946), кинорежиссёр.
- Дочь — Елена Григорьевна (род. 1961), окончила киноведческий факультет ВГИКа.
Признание и награды
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (26 апреля 1962)
- Народный артист РСФСР (29 сентября 1969)
- Народный артист СССР (1981)[9]
- Ленинская премия (1961) — за фильм «Баллада о солдате» (1959)
- Премия Президента РФ в области литературы и искусства (2000)
- Орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени (1996)
- Орден Отечественной войны I степени (1985)[10]
- Орден Отечественной войны II степени
- Три ордена Трудового Красного Знамени[9]
- Орден Красной Звезды
- Медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
- Медаль «За оборону Сталинграда»
- Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
- Медаль «За взятие Вены»
- Орден Партизанской Звезды (Югославия)
- Орден Труда (с золотым венцом) (Венгрия)
- Орден Мира и дружбы (Венгрия)
- Четыре медали ЧССР
- КФ молодых кинематографистов к/с «Мосфильм» (1956, Лучший фильм, фильм «Сорок первый»)
- МКФ в Эдинбурге (1956, Почетный диплом, фильм «Сорок первый»)
- МКФ в Каннах (1957, Специальный приз «За оригинальный сценарий, гуманизм и романтическое величие», фильм «Сорок первый»)
- Британская киноакадемия (1960, премия BAFTA за лучший фильм года, фильм «Баллада о солдате»)
- ВКФ (1960, Первый приз за режиссуру, Первый приз за художественный фильм, Премия кинокритики, фильм «Баллада о солдате»)
- МКФ в Варшаве (1960, Приз «Варшавская сирена», Приз «Злата качка», фильм «Баллада о солдате»)
- МКФ в Каннах (1960, Приз за лучший фильм для молодежи, Приз «За высокий гуманизм и исключительные художественные качества», фильм «Баллада о солдате»)
- МКФ в Лондоне (1960, Большой приз за режиссуру, фильм «Баллада о солдате»)
- МКФ в Милане (1960, Приз «Серебряная лента» и Почетный диплом, фильм «Баллада о солдате»)
- МКФ в Сан-Франциско (1960, Гран-при «Золотые ворота», Приз лучшему режиссёру, фильм «Баллада о солдате»)
- МКФ в Тегеране (1960, Серебряная медаль за режиссуру, фильм «Баллада о солдате»)
- МКФ трудящихся в ЧССР (1960, Большая премия, фильм «Баллада о солдате»)
- Академия кинематографии Италии (1960, Национальная кинопремия «Давид ди Донателло» за режиссуру, фильм «Баллада о солдате»)
- Датская национальная ассоциация кинокритиков (1961, Премия «Бодил» за лучший европейский фильм)
- МКФ в Мехико (1961, «Приз Халиско», Приз «Серебряное сомбреро» за фильм «Баллада о солдате», Приз «Золотая голова Паленке» за фильм «Чистое небо»)
- ММКФ (1961, Большой приз, фильм «Чистое небо»)
- МКФ в Сан-Франциско (1961, Приз «Золотые ворота», фильм «Чистое небо»)
- МКФ в Эдинбурге (1961, Приз за лучший иностранный фильм, фильм «Чистое небо»)
- Фонд Дэвида Оливера Селзника (1962, «Золотой лавровый венок», за высокое гуманистическое содержание, фильм «Баллада о солдате»)
- Премия «Ника» в номинации «Честь и достоинство» за 1993 год[9].
- ОРКФ «Кинотавр» (1996, Премия президентского совета за творческую карьеру[9])
- ОРКФ «Кинотавр» (1996, Приз Президента России за личный вклад в развитие отечественного кинематографа[9])
- Академик Независимой академии эстетики и свободных искусств (Москва)[11].
Фильмография
- 1954 — Назар Стодоля — второй режиссёр
- 1956 — Сорок первый
- 1959 — Баллада о солдате
- 1961 — Чистое небо
- 1964 — Жили-были старик со старухой
- 1970 — Память (документальный)
- 1977 — Трясина
- 1980 — Жизнь прекрасна
- 1984 — Я научу вас мечтать (документальный)
Сценарии
- 1959 — Баллада о солдате (совм. с В. Ежовым)
- 1977 — Трясина (совм. с В. Мережко)
- 1979 — Жизнь прекрасна (совм. с А. Каминито)
- 1984 — Я научу вас мечтать (совм. с Ю. Швыревым, М. Волоцким, автор текста)
Напишите отзыв о статье "Чухрай, Григорий Наумович"
Литература
- Шнейдерман И. Григорий Чухрай. — М.: Искусство, 1965. — 228 с. — (Мастера киноискусства). — 35 000 экз.
- Кумок В. Н., Воловник С. В. Евреи Мелитополя. — Мелитополь: Изд. дом МГТ, 2012. — Т. 1, с. 291, 309, 310, 425, 653-655, 756.
Примечания
- ↑ 1 2 3 Энц. отеч. кино, Г. Чухрай.
- ↑ [www.jewish.ru/culture/cinema/2016/10/news994335925.php Баллада о Чухрае]
- ↑ 1 2 [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie24797995/ Память народа :: Документ о награде :: Чухрай Григорий Наумович, Орден Отечественной войны II степени]. pamyat-naroda.ru. Проверено 7 июня 2016.
- ↑ [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_nagrazhdenie19059763/ Память народа :: Документ о награде :: Чухрай Григорий Наумович, Орден Красной Звезды]. pamyat-naroda.ru. Проверено 7 июня 2016.
- ↑ [unikino.ru/история-союза-кинематографистов-рф/ Краткий очерк по истории Союза Кинематографистов России | Союз кинематографистов Российской Федерации]
- ↑ [www.ihst.ru/projects/sohist/document/letters/antistalin.htm Письма деятелей науки и культуры против реабилитации Сталина]. Институт истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН (ihst.ru). Проверено 5 ноября 2012. [www.webcitation.org/6Bz2U34Sh Архивировано из первоисточника 7 ноября 2012].
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/es/64348/Чухрай Чухрай Григорий Наумович]. Проверено 27 марта 2013. [www.webcitation.org/6FQxfOTfR Архивировано из первоисточника 27 марта 2013].
- ↑ [narnecropol.narod.ru/chuchray.htm Чухрай Григорий Наумович (1921-2001)]. Проверено 27 марта 2013. [www.webcitation.org/6FQxmVIBD Архивировано из первоисточника 27 марта 2013].
- ↑ 1 2 3 4 5 Ошибка в сносках?: Неверный тег
<ref>; для сносокNAне указан текст - ↑ [pamyat-naroda.ru/heroes/podvig-chelovek_yubileinaya_kartoteka1522517288/ Память народа :: Документ о награде :: Чухрай Григорий Наумович, Орден Отечественной войны I степени]. pamyat-naroda.ru. Проверено 7 июня 2016.
- ↑ Г. Н. Чухрай (сайт НА).
Ссылки
- [www.independent-academy.net/about/members/chuxraj.html Григорий Наумович Чухрай (1921-2001)]. Независимая академия эстетики и свободных искусств (independent-academy.net). Проверено 25 декабря 2012. [www.webcitation.org/6DDdt9SWP Архивировано из первоисточника 27 декабря 2012].
- [russiancinema.ru/names/name1041/ Григорий Чухрай]. Энциклопедия отечественного кино под редакцией Л. Аркус(недоступная ссылка — история). Мастерская «Сеанс» (russiancinema.ru). Проверено 25 декабря 2012.
- [tvkultura.ru/video/show/brand_id/29281/episode_id/1302527/video_id/1476457/ «Григорий Чухрай. Верность памяти солдата». Документальный фильм (Россия, 2006)]
| ||||||
|
||||||
Отрывок, характеризующий Чухрай, Григорий Наумович
– Зачем?– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.
На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся 23 мая
- Родившиеся в 1921 году
- Родившиеся в Мелитополе
- Родившиеся в Таврической губернии
- Умершие 29 октября
- Умершие в 2001 году
- Умершие в Москве
- Кинорежиссёры по алфавиту
- Кинорежиссёры СССР
- Кинорежиссёры России
- Кинорежиссёры Украины
- Кинорежиссёры XX века
- Сценаристы по алфавиту
- Сценаристы СССР
- Сценаристы России
- Сценаристы XX века
- Педагоги по алфавиту
- Театральные педагоги СССР
- Театральные педагоги России
- Театральные педагоги XX века
- Кавалеры ордена «За заслуги перед Отечеством» 4 степени
- Кавалеры ордена Отечественной войны I степени
- Кавалеры ордена Отечественной войны II степени
- Кавалеры ордена Трудового Красного Знамени
- Кавалеры ордена Красной Звезды
- Награждённые медалью «За взятие Вены»
- Награждённые медалью «За оборону Сталинграда»
- Награждённые медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
- Кавалеры ордена Партизанской Звезды 1-й степени
- Кавалеры ордена Партизанская память
- Кавалеры ордена Труда (ВНР)
- Народные артисты СССР
- Народные артисты РСФСР
- Заслуженные деятели искусств РСФСР
- Лауреаты Ленинской премии
- Лауреаты премии Президента Российской Федерации
- Григорий Чухрай
- Выпускники ВГИКа
- Преподаватели ВГИК
- Преподаватели ВКСР
- Персоналии:Мосфильм
- Персоналии:Киностудия им. А. Довженко
- Персоналии:Воздушно-десантные войска СССР и России
- Лауреаты премии «Ника» в номинации «Честь и достоинство»
- Участники Великой Отечественной войны
- Члены Союза кинематографистов СССР
- Члены КПСС
- Социалистический реализм
- Похороненные на Ваганьковском кладбище
