Чхеидзе, Маргарита Дмитриевна

Маргарита Чхеидзе
Дата рождения	27 декабря 1930(1930-12-27) (93 года)
Место рождения	Тбилиси, СССР
Профессии	исполнитель
Инструменты	фортепиано
Жанры	Академическая музыка
Награды

Маргари́та Дми́триевна Чхеи́дзе (род. 27 декабря 1930, Тбилиси, СССР) — советская и российская пианистка, солистка Москонцерта. Народная артистка Грузинской ССР. Заслуженная артистка РФ (2006). Ученица А. Б. Гольденвейзера.

Биография

Выходец из грузинской семьи с давними культурными традициями, Маргарита Чхеидзе проявила своё музыкальное дарование в раннем возрасте и в возрасте четырех лет была принята в школу для особо одаренных детей в Тбилиси. Первое своё выступление на сцене Маргарита дала в пять лет. В девять лет исполнила I концерт Бетховена с оркестром под управлением народного артиста СССР Одиссея Димитриади, в 12 лет — «Блестящее Каприччио» Мендельсона с оркестром под управлением Александра Гаука.

По окончании музыкальной школы Маргарита была принята в Московскую Государственную Консерваторию имени П. И. Чайковского, где занималась под руководством знаменитого профессора, Александра Борисовича Гольденвейзера. Ещё будучи студенткой, Маргарита стала победительницей конкурса им. Моцарта в Зальцбурге (Австрия), затем — конкурса им. Бетховена, которым руководил Эмиль Гильельс. Маргарита удостоилась особой оценки Генриха Нейгауза за eё исполнение на конкурсе им. Шопена: «Услышав игру Чхеидзе, я понял, что Шопен ещё жив».

Окончив консерваторию с отличием, Чхеидзе включилась в активную концертную деятельность, гастролируя с большим успехом по территории бывшего Советского Союза и по Европе. Пианистка выступала в симфонических концертах под управлением немецкого дирижера Ханса Петера Франка и американского дирижера Томаса Майера, который после концерта писал пианистке: «Выступление с таким большим музыкантом было огромным событием в моей творческой жизни».

Маргарита Чхеидзе и по сей день выступает с концертами на сценах Москвы, Европы и Америки. Репертуар пианистки чрезвычайно обширен — от Баха и Скарлатти до современных композиторов. Вдумчивый художник, Чхеидзе особенно любит выступать с концертами, представляющими творчество одного или нескольких родственных по стилю авторов. Скарлатти, Моцарт, Бетховен, Шуман, Шопен, Рахманинов, Прокофьев — таков неполный перечень композиторов, которым она посвящает свои фортепианные «монографии».

Отрывок, характеризующий Чхеидзе, Маргарита Дмитриевна

– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.