Чхеидзе, Резо Давидович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Резо Чхеидзе
რეზო ჩხეიძე
Имя при рождении:

Резо Давидович Чхеидзе

Дата рождения:

8 декабря 1926(1926-12-08)

Место рождения:

Кутаиси, Грузинская ССР, ЗСФСР, СССР

Дата смерти:

3 мая 2015(2015-05-03) (88 лет)

Место смерти:

Тбилиси, Грузия

Гражданство:

СССР СССР
Грузия Грузия

Профессия:

кинорежиссёр, актёр, сценарист,
театральный педагог

Карьера:

19532015

Награды:

Резо́ (Рева́з) Дави́дович Чхеи́дзе (груз. რეზო (რევაზ) დავითის ძე ჩხეიძე; 8 декабря 1926, Кутаиси — 3 мая 2015, Тбилиси) — советский грузинский кинорежиссёр, актёр, сценарист, продюсер, педагог. Народный артист СССР (1980).





Биография

Родился 8 декабря 1926 года в Кутаиси.

В 1943—1946 годах учился на режиссёрском факультете Тбилисского театрального института им. Ш. Руставели. В 1953 году окончил режиссёрский факультет ВГИКа (мастерская М. Ромма).

С 1953 года — режиссёр киностудии «Грузия-фильм», с 1973 — директор этой студии.

В 1953 году Чхеидзе поставил по своему сценарию документальный фильм «Борис Пайчадзе» об известном футболисте Б. С. Пайчадзе. В 1953—1954 годах вместе с Тенгизом Абуладзе снял несколько документальных картин.

В 1955 году совместно с Т. Абуладзе снял фильм «Лурджа Магданы». В 1956 году фильм был удостоен Специального упоминания на конкурсе короткометражных фильмов Каннского кинофестиваля как «Лучший фильм с вымышленным сюжетом», став первой за долгое время советской картиной, получившей признание на крупном западном кинофестивале[1][2].

Член КПСС с 1958 года[3].

С 1974 года преподаёт в Тбилисском театральном института им. Ш. Руставели (заведующий киноотделением института, профессор).

Член Союза кинематографистов Грузинской ССР. В 1963—1981 годах — секретарь Союза кинематографистов Грузинской ССР.

Депутат Верховного Совета СССР 9—10-го созыва.

Умер в Тбилиси 3 мая 2015 года на 89-м году жизни[4][5]. Похоронен в Дидубийском пантеоне в Тбилиси.

Семья

  • Отец — Давид Чхеидзе (псевдоним — Диа Чианели) (1890—1945), писатель, общественный деятель, был председателем Союза писателей Западной Грузии и несколько лет проработал директором Кутаисского театра. В 1937 году был репрессирован.
  • Дочь — Тамрико Чхеидзе, грузинский общественный деятель, одна из организаторов демонстраций в Грузии в 1978 году.

Звания и награды

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Актёр

Участие в фильмах

Продюсер

Напишите отзыв о статье "Чхеидзе, Резо Давидович"

Примечания

  1. Кваснецкая, 2009, с. 22.
  2. Исмаилова, Н. [art.1september.ru/2004/02/no02_1.htm Абуладзе]. art.1september.ru (2004). Проверено 3 января 2011. [www.webcitation.org/65IUS9EDe Архивировано из первоисточника 8 февраля 2012].
  3. [istoriya-kino.ru/kinematograf/item/f00/s03/e0003383/index.shtml ЧХЕИДЗЕ Реваз Давидович] Кино: Энциклопедический словарь/Гл. ред. С. И. Юткевич; Редкол.: Ю. С. Афанасьев, В. Е. Баскаков, И. В. Вайсфельд и др.- М.: Сов. энциклопедия, 1987.- 640 с., 96 л. ил.
  4. [ria.ru/culture/20150503/1062406112.html Скончался режиссёр «Отца солдата» Резо Чхеидзе // РИА Новости. — 03.05.2015]
  5. [ivona.bigmir.net/showbiz/412128-Umer-kinorezhisser-Rezo-Chheidze Умер кинорежиссер Резо Чхеидзе - Светская хроника - IVONA - bigmir)net - IVONA]
  6. [dic.academic.ru/dic.nsf/bse/150733/Чхеидзе Чхеидзе Реваз Давидович] — статья из Большой советской энциклопедии (3-е издание)
  7. [tvkultura.ru/article/show/article_id/9928 Фестиваль российского кино "Московская премьера" открывается в столице]
  8. ia12.mosoblonline.ru/upload/iblock/043/vypusk-_-46.pdf
  9. [rusk.ru/st.php?idar=183764 Русская линия / Новости / Резо Чхеидзе на Московском кинофестивале получил приз за выдающийся вклад в мировой кинематограф]

Ссылки

  • [mediateka.km.ru/cinema_2001/Encyclop.asp?Topic=topic_segida_p5826 Резо Чхеидзе на сайте km.ru]
  • [www.echo.msk.ru/programs/dithyramb/602462-echo/ Резо Чхеидзе в передаче «Дифирамб» на радио «Эхо Москвы»]

Отрывок, характеризующий Чхеидзе, Резо Давидович

В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.