Чхильгок
Поделись знанием:
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
(перенаправлено с «Чхильгок-кун»)
| Уезд
Чхильгок
칠곡군 漆谷郡
Показать/скрыть карты
|
Чхильго́к (кор. 칠곡군?, 漆谷郡?, Chilgok-gun) — уезд в провинции Кёнсан-Пукто, Южная Корея.
Содержание
История
Имеются археологические свидетельства о заселении территории современного Чхильгока уже с позднего каменного века. В период государства Силла на месте современного Чхильгока существовали административные единицы Пхальгорихён и Иллихён. В VIII веке возникла деревня Палли, входящая в состав уезда Сучхан. В эпоху династии Корё название было изменено на Пхальго и эта местность вошла в состав района Кёнсанбу. Название Чхилькок появляется в 1640 году, тогда же здесь появляется крепость и военный гарнизон. В 1895 году ваном Коджоном Чхильгоку был присвоен статус уезда, этот статус сохраняется за Чхильгоком по сей день. В 1949 году возник один из районов Чхильгока — Вэгванып (или просто Вэгван).[1]
География
Чхильгок расположен в юго-западной части провинции Кёнсан-Пукто, территория уезда вытянута в направлении на юго-восток. Граничит с городом Кимчхон и уездом Сонджу на западе, городом Тэгу на юге и городом Куми на севере. Является транспортным узлом, находящимся на пересечении транспортных путей, ведущих в Куми и Тэгу. Через Чхильгок протекает крупная река Нактонган. Местность пригодна для земледелия, хотя ландшафт в основном гористый. Среднегодовая температура — 14,8 ℃, среднегодовое количество осадков — 948 мм.[2]
Культура
В Чхильгоке проходит ряд фестивалей:
- Фестиваль мёда — проходит ежегодно в мае.[3]
- Ярмарка в деревне Ханни — проводятся фольклорные представления, спортивные состязания.
- Фестиваль яблочного цвета — проходит ежегодно в октябре.[4]
Действуют заведения культуры:
- Военный мемориал в Вэгване. Был построен в 1978 году в ознаменование победы в битве на реке Нактонган во время Корейской войны. Среди экспонатов обмундирование и вооружение сторон, участвовавших в битве.[5]
- Литературный зал Кусана. Посвящён творческому наследию корейского поэта Кусана. В экспозиции книги, портреты художника, его письма.
Туризм и достопримечательности
Исторические:[5]
- Буддийский храм Соннимса. Был построен в 544 году и реконструирован в 1686, так как сильно пострадал во время Имджинской войны. Известен своим залом с сакьямуни, а также пятиэтажной каменной пагодой.
- Крепость Чхонсан — военная крепость, в которой развернулась кровопролитная битва во время Имджинской войны в 1592 году. Ставка воеводы Квак Чэу.
- Крепость Касан — была построена в 1636 году для защиты от нападений японских пиратов.
- Изображения Будды в районе Носоктон — высеченные в скале изображения на буддийские мотивы, датируются периодом Объединённого Силла.
- Хвасан-содан, традиционная корейская частная школа — была возведена в эпоху династии Чосон. Здесь проходили обучение дети аристократии и военной верхушки общества. Постройки хорошо сохранились.
Природные:[5]
- Пруд Нахвадам. По легенде в этот пруд прыгали с высокой скалы женщины во время японских набегов для того, чтобы не попасть в плен к неприятелю.
- Гора Юхаксан высотой 839 метров (Журавлиная гора). Во время Корейской войны здесь шли ожесточённые бои. Сейчас эта гора является популярным местом для занятия альпинизмом.
- «Волшебный холм» — здесь расположена дорога, создающая оптическую иллюзию — мнимое ощущение, что дорога идёт вниз, хотя на самом деле она поднимается в гору. Длина дороги — 180 м.
- Минеральные источники Тогэ — в настоящее время здесь расположен спа-курорт. Минеральные воды богаты германием и серой.
Символы
Как и остальные города Южной Кореи, Чхильгок имеет ряд символов:[6]
- Дерево: гингко — символизирует постоянство и надёжность.
- Цветок: цвет абрикоса — символизирует тягу к обучению.
- Птица: белая цапля — олицетворяет дружелюбность и открытость общества.
- Маскот: Хои — персонаж корейского фольклора.
Напишите отзыв о статье "Чхильгок"
Примечания
- ↑ [english.chilgok.go.kr/01/01.php История Чхильгока] (англ.)
- ↑ [english.chilgok.go.kr/01/03_01.php География Чхильгока] (англ.)
- ↑ [english.chilgok.go.kr/03/04_01.php Фестиваль мёда] (англ.)
- ↑ [english.chilgok.go.kr/03/04_03.php Фестиваль яблочного цвета] (англ.)
- ↑ 1 2 3 [english.chilgok.go.kr/03/02.php Культура и туризм в Чхильгоке] (англ.)
- ↑ [english.chilgok.go.kr/01/02.php Символы Чхильгока] (англ.)
Ссылки
- [english.chilgok.go.kr/main/ Официальный сайт уезда] (англ.)
- [wiki.galbijim.com/Category:Chilgok Страница уезда в вики-энциклопедии Galbijim] (англ.)
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Чхильгок
Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
– Тетенька, голубушка, скажите, что такое?
– Ничего, мой друг.
– Нет, душенька, голубчик, милая, персик, я не отстaнy, я знаю, что вы знаете.
Анна Михайловна покачала головой.
– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
