Чхуартал
Чхуарта́л (абх. Чхәарҭал, мегр. ჩხორთოლ [Чхортоль], груз. ჩხორთოლი [Чхортоли]) — село в Ткуарчалском районе Абхазии. Расположено к юго-востоку от райцентра Ткуарчал в равнинно-предгорной полосе, в верхнем течении реки Чхуартал. До 1994 года официально называлось Чхортоли [1]. В административном отношении село представляет собой административный центр Чхуарталскоц сельской администрации (абх. Чхәарҭал ақыҭа ахадара), в прошлом Чхортольского сельсовета. До 1994 года село входило в состав Галского района.
Содержание
Границы
На севере сельская администрация (село) Чхуартал граничит с с/а (сёлами) Первая Бедиа и Агубедиа и примыкает к территории города Ткуарчал; на юго-западе — с с/а (селом) Царча; на юге — с с/а (селом) Окум; на востоке границей села является хребет Речшха.
Чхортоль — наименование менгрельское (картвельская группа языкав) комбинированное: чхоро (цхра) — девять; толи (твали)- буквально на современном грузинском и менгрельском означает глаз, но также употребляется для обозначения количества комнат в строении — количество окон («глаз»), вероятно ранее слово «толь» обозначало условную единицу сельского поселения — двора, по аналогии к современному грузинскому «комли». Возможно ранее село образовалось на месте маленького поселения из девяти дворов.
Население
Население Чхортольского сельсовета по данным переписи 1989 года составляло 1447 человек, по данным переписи 2011 года население сельской администрации Чхуартал составило 877 человек, в основном грузины (81,5%), а также абхазы (18,0%).[2][3]
В XIX веке село входило в состав Окумской сельской общины. По данным переписи населения 1886 года в Чхуартале проживало православных христиан — 1042 человека, мусульман-суннитов не было. По сословному делению всё население Чхуартала принадлежало к крестьянскому сословию.
По данным той же переписи жители села были учтены как этнические «самурзаканцы». По данным переписи населения 1926 года абсолютное большинство жителей Чхуартала, как и других сёл верхней части Гальского уезда, записывается абхазами. Однако абхазский язык в качестве родного указали лишь 43,4 % жителей Чхуартала, в то время как для 55,5 % чхуартальцев родным языком был мегрельский.
| Год переписи | Число жителей | Этнический состав |
|---|---|---|
| 1886 | 1.042 | самурзаканцы 100% |
| 1926 | 1.359 | абхазы 96,9%; грузины 2,4% |
| 1959 | 1.415 | грузины, абхазы (нет точных данных) |
| 1989 | 1.447 | грузины, абхазы (нет точных данных) |
| 2011 | 877 | грузины (81,5%), абхазы (18,0%) |
История
Средневековье
В средние века село Чхуартал, по-видимому, играло значительную роль, так как через него проходила магистральная дорога южной зоны Абхазии. Эта древняя дорога имела большое хозяйственное и стратегическое значение. Она контролировалась сильными укреплениями, развалины которых до сих пор сохранились в некоторых пунктах села. Среди оборонительных сооружений Чхуартала выделяется укрепление Реч Абаа. Оно расположено на одиноко стоящей посреди поляны скале. На высоте 50 метров на выровненной площадке сохранились развалины крепости. Крепость Реч Абаа входила в систему укреплений Абхазской стены и на протяжении нескольких столетий являлась важным стратегическим пунктом Южной Абхазии [4].
XIX столетие
Итальянская путешественница Карла Серена, посетившая Абхазию во второй половине XIX века, даёт описание своего пребывания в посёлке Эшкыт, расположенного в пределах Чхуартала: «Погода была тёплая и прекрасная, я воспользовалась лунной ночью, чтобы добраться до Эшкети, очаровательного селения. О моём прибытии было сообщено заранее, и в доме помощника старшины, куда я приехала очень поздно, всё было подготовлено к моему приёму. Никто ещё не ложился. Посреди хижины был разведён яркий огонь. Шло приготовление позднего ужина, и вскоре мне подали превосходную жареную курицу, неизбежную кукурузную кашу и отличное вино. Хотя мой приезд вызвал много хлопот, все лица были приветливые и радушные… В то утро я позавтракала на соседней поляне, где летом проходит Томаша. Сидя на травке под сенью роскошной виноградной лозы, с которой мои проводники срывали свежие ягоды с мелкими тёмно-фиолетовыми косточками, я чудесно позавтракала (15 ноября 1881 года)… От Эшкети дорога идёт через очень пересечённую и живописную местность, меняющую свой характер при приближении к селу Бедиа» [5].
К концу XIX века Самурзакан уже был чётко разделён на 2 основные лингвистические зоны: абхазоязычную и мегрелоязычную. Первая охватывала верхние (северные) селения Самурзаканского участка, в том числе Чхуартал; вторая, бо́льшая по территории и численности населения, — нижние (центральные и южные) сёла. Между этими двумя зонами располагались смешанные селения. По сообщению Г. Шухардта, в конце XIX столетия «в общинах Бедийской, Окумской, Чхортольской, Гальской, Царчинской слышится абхазская речь; в Саберио, Отобая, Дихазургах говорят по-мингрельски» [6].
Советский период и настоящее время
В 1920-е годы абхазские коммунисты начинают высказывать мысли о приведении административных границ уездов в соответствие с этнолингвистическими. Так Ефрем Эшба в 1925 году в статье «Мы требовали и получили настоящую независимую Советскую Абхазию» отмечает: «кстати — здесь отмечу, что административное деление уездов несколько не соответствует национальным признакам, где это можно, тщательно пересмотреть административное деление: в частности — я думаю, что 2-3 селения Гальского уезда с населением, говорящим по-абхазски, надо отнести к Кодорскому уезду, как Бедиа, Река, Эшкыт, Копит, Верхний Чхортол, Окум» [7].
В 1930 году в Абхазии состоялась административная реформа, заменившая старые уезды на районы, и была проведена новая граница между Очамчирским и Гальским районами. Чхуартал вместе с рядом других верхнесамурзаканских селений (Агубедиа и Река) был передан в состав Очамчирского района. В селе была открыта абхазская школа. В тот период большинство жителей села самоидентифицировались как этнические абхазы, но абхазский язык был распространён только в предгорной части села — Верхнем Чхортоле. В равнинном Нижнем Чхортоле говорили по-мегрельски. Позднее этнически абхазское, но мегрелоязычное население Нижнего Чхортола быстро грузинизируется, в этой части села к 1950-м годам происходит полная смена этнического самосознания. В Верхнем Чхуартале и в настоящее время сохраняется абхазский язык и абхазское этническое самосознание. В 1939 году Чхортольский сельсовет был возвращён в состав Гальского района [8]. Абхазская школа в селе была закрыта, открылась грузинская.
В ходе грузино-абхазской войны Чхуартал, как и другие сёла Гальского района, находился под контролем грузинских войск.
В 1994 году в Абхазии была проведена новая реформа административно-территориального деления, село Чхуартал было передано из состава Галского района в состав Ткуарчалского.
Историческое деление
Село Чхуартал исторически подразделяется на 7 посёлков (абх. аҳабла) [9]:
- Анчагуарта
- Араду (Аразацв)
- Гамсаниаа Рхабла (Сагамисонио)
- Зохукыт
- Кикориаа Рхабла (Сакикорио)
- Реч Ахабла
- Эшкыт (Эшкети)
Посёлки, расположенные ближе к хребту Речшха, традиционно собирательно именуются Верхний Чхуартал; более равнинные — Нижний Чхуартал.
Интересное
До административной реформы 1994 года Чхуартал являлся единственным селом Гальского района, где были компактно расселены абхазы и был распространён абхазский язык.
Чхуартал — единственное смешанное абхазо-мегрельское село Ткуарчалского района.
Самурзаканский диалект абхазского языка, в прошлом широко распространённый на бо́льшей части территории Самурзакана, ныне представлен лишь в трёх сёлах: Река, Агубедиа и Чхуартал. Второе название самурзаканского диалекта — чхуарталский.
На границе Чхуартала, Агубедиа и Ткуарчала находится одно из семи святилищ Абхазии — гора Лашкендар.
Использованные источники
- ↑ [www.rrc.ge/law/Dadgen_1994_09_09_R.htm?lawid=706&lng_3=ru Постановление Верховного Совета Республики Абхазия «О восстановлении некоторых исконных названий населённых пунктов Республики Абхазия» от 9 сентября 1994 года]
- ↑ [www.ethno-kavkaz.narod.ru/tkuarchal11.html Перепись населения Абхазии 2011. Ткуарчалский район]
- ↑ [www.ethno-kavkaz.narod.ru/rnabkhazia.html Переписи населения в Абхазии 1886, 1926, 1939, 1959, 1970, 1979, 1989, 2003, 2011]
- ↑ Пачулия В. П. Прошлое и настоящее абхазской земли. — Сухуми: Алашара, 1968, с.95
- ↑ Серена К. Путешествие по Абхазии. — Москва: Абаза, 1999, с.43
- ↑ Шухардт Г. О географии и статистике картвельских (южнокавказских) языков // СМОМПК. Вып. XXVI. — Тифлис, 1899, с.71
- ↑ Марыхуба И. Р. Ефрем Эшба (выдающийся государственный деятель). — Сухум: Алашара, 1997, с.305
- ↑ Сагария Б. Е., Ачугба Т. А., Пачулия В. М. Абхазия: документы свидетельствуют. 1937—1953 гг. — Сухум: Алашара, 1991, с.495
- ↑ Кәарҷиа В.Е. Аҧсны атопонимика. — Аҟәа: 2002. — с.547 (абх.)
| ||||||||||
Напишите отзыв о статье "Чхуартал"
Отрывок, характеризующий Чхуартал
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
