Чыргал-оол, Алексей Боктаевич

Алексей Чыргал-оол
Основная информация
Полное имя	Алексей Боктаевич Чыргал-оол
Дата рождения	24 апреля 1924(1924-04-24)
Место рождения	с. Шуй, Даа-хошун Тувинская Народная Республика
Дата смерти	10 марта 1989(1989-03-10) (64 года)
Место смерти	Кызыл, Тувинская АССР, РСФСР, СССР
Страна	СССР СССР
Профессии	композитор, актёр, дирижёр, педагог
Жанры	симфонии, симфонические поэмы, концерты, песни
Награды

Чыргал-оол Алексей Боктаевич (24 апреля 1924, с. Шуй, Даа-хошуна, Тувинская Народная Республика — 10 марта 1989, Кызыл) — тувинский, советский композитор, актёр, дирижёр, педагог и музыкально-общественный деятель. Народный артист СССР (1984). Его называют первым профессиональным тувинским композитором. Его имя носит Кызылский колледж искусств.

Биография

Чыргал-оол родился в семье скотовода в самом западном и удалённом Даа-хошуне (районе) Тувинской Народной Республики, в небольшом селе Шуй (ныне Бай-Тайгинского кожууна Республики Тыва), где смыкаются Западный Саян и хребет Танну-Ола.

В 1944 году он написал свою первую песню на слова известного поэта Сарыг-оола «Нежный ветерок», а также ряд других песен, которые стали популярны и принесли автору известность.

В 1945 году окончил студию музыкально-драматического театра (актерское отделение) в Кызыле, в 1945—1951 гг. — артист Тувинского областного драматического театра.

В 1957 окончил Казанскую консерваторию по классам композиции и инструментовки (класс А. С. Лемана).

Был одним из организаторов и первым директором (1960—1961) Кызылского музыкального училища (ныне Колледж искусств, носящий его имя), одновременно вёл класс композиции там же, затем заведующий музыкальным сектором Дома народного творчества, заведующий музыкальной частью Тувинского музыкально-драматического театра (1957—1960), с 1962 года — дирижёр театра, художественный руководитель Тувинской филармонии (с 1969).

С 1958 года — член Союза композиторов СССР, с 1978 года, с момента создания Союза композиторов Тувинской АССР, являлся его руководителем (председателем правления).

Чыргал-оол внёс важный вклад в развитие тувинской профессиональной музыки. Им впервые в истории тувинского народа созданы национальные сочинения в жанрах музыкальной комедии, оратории, кантаты, симфонической поэмы, концерта.

Депутат Верховного Совета Тувинской АССР 2-го созыва.

Похоронен в Кызыле на Городском кладбище.

Награды и звания

• Заслуженный деятель искусств РСФСР (1964)
• Народный артист Тувинской АССР (1967)
• Народный артист СССР (1984)
• Государственная премия Тувинской АССР (1971)
• Орден «Знак Почёта».

Роли в театре

• Седип («Хайыран бот» Кок-Оола)
• Семис-Лама («Донгур-Оол» Тока)
• Хлестаков («Ревизор» Н. Гоголя)
• Иван Карась («Запорожец за Дунаем»)
• Олег Кошевой («Молодая гвардия»)
• Павел Корчагин («Как закалялась сталь»).

Сочинения

• музыкальная комедия «Певцы дня» (1978);
• оратория «Воинская слава» (1975);
• кантата «Отчизна» (1974);
• кантата «Год 44-й» (1984);
• симфония d-moll (1980);
• симфоническая поэма «Алдан-маадыр» (Шестьдесят богатырей, 1957);
• симфоническая поэма «Моя Тува» (1970; Государственная премия Тувинской АССР, 1971);
• симфоническая поэма «Мотивы жизни» (1966);
• симфоническая поэма «Поэма радости» (1967);
• симфоническая поэма «Тувинский край» (1976);
• симфоническая картина «Челер-оюм» (Иноходец, 1972);
• концерт для скрипки с оркестром (1976);
• струнный квартет (1954);
• пьесы для фортепьяно; хоры; песни; музыка к спектаклям драматического театра.

Ссылки

• [www.biografija.ru/show_bio.aspx?id=135501 Данные на сайте Биография.ру]
• [www.musenc.ru/html/4/43rgal-ool.html ЧЫРГАЛ-ООЛ Алексей Боктаевич]

Отрывок, характеризующий Чыргал-оол, Алексей Боктаевич

Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.