Чэнь Даньцин
| Чэнь Даньцин | |
| 陈丹青 | |
 | |
| Дата рождения: |
11 августа 1953 (70 лет) |
|---|---|
| Место рождения: |
Шанхай, Китай |
| Гражданство: | |
| Учёба: |
Центральная академия изящных искусств, Лига студентов-художников Нью-Йорка |
 Работы на Викискладе | |
Чэнь Даньцин (кит. 陈丹青; 11 августа 1953, Шанхай) — китайский современный живописец, писатель, литературный критик и ученый.
Содержание
Биография
Чэнь Даньцин родился года в уезде Шанхай, но его родители были уроженцами пров. Тайшань, Гуандун. Его отец Чэнь Чжаочи, который очень любил поэзию Вэнь Тяньсяна дал ему имя丹青, взяв иероглифы из строки поэта «留取丹心照汗青», что означает чистое сердце и верность. Чэнь Даньцин рос на шумных шанхайских улицах, с раннего детства любил рисовать. Когда Чэнь Даньцину было 4 года, на отца навесили ярлык «правого элемента», потому что дедушка Чэнь Даньцина Чэнь Дичжун учился в военной Академия Вампу[1].
В эпоху Культурной революции Чэнь Даньцин начал вместе со школьным учителем рисования повсюду делать портреты председателя Мао. В 1970 году 16-летний Чэнь Даньцин стал ссыльным «культурной революции». В свои 16 лет юноша оказался далеко от близких, работал в сельских бригадах в Южной Цзянси, в Северной Цзянсу. В 1973 Чэнь Даньцин перевелся на работу в сельскую бригаду коммуны Цзянпу шицяо на севере провинции Цзянсу, самостоятельно учился живописи, стал достаточно известным художником среди молодежи. В 1976 Чэнь Даньцин создал большую картину маслом «Письмо председателю Мао»[2].
В 1978 был принят в Центральная академия изящных искусств в аспирантуру живописи маслом, что позволило ему получить диплом художника. В 1980 году после окончания учебы Чэнь Даньцина оставили преподавать в мастерской академии.
В 1982 году, он ушел из Центральной художественной академии и переехал в Нью-Йорк. Чэнь Даньцин продолжил своё образование в Лига студентов-художников Нью-Йорка. До 2000 года жил и работал в США.
В 2000 году Чэнь Даньцин, вернувшись из Нью-Йорка, был принят на должность профессора в Университет Цинхуа, стал научным руководителем докторантов. Но в 2004 году из-за несогласия с системой отбора и обучения студентов ушел из института[3].
Помимо живописи, опубликовал более десяти произведений литературы. Чэнь Даньцин опубликовал серию литературных произведений: «Записки из Нью-Йорка» «纽约琐记», «Зарубежная музыка за рубежом» «外国音乐在外国», «Избыточный материал» «多余的素材», «Отход» «退步集».
Тибетскими картинами
В 1976 году Чэнь Даньцин откомандирован в Тибет. Это была его первая поездка в горный край. Тибет оказал решающее влияние на Чэнь Даньцина. В период «культурной революции» он нашел особую тему - тему этнических меньшинств, что заложило основу для последующего в 1980 году создания цикла «Тибетских картин». Поэтому первые выдающиеся работы маслом «Богатый урожай в слезах», «Тибетский поход», созданные в 1977 году, попали на «Национальную художественную выставку», «Всеармейскую художественную выставку». В то время эти работы имели большое влияние в стране. Чэнь Даньцина стали называть «художником образованной молодежи» и самым выдающимся из них.
В 1980 для подготовки выпускных работ во второй раз отправился в Тибет, создав семь картин и множество этюдов. Это картины: «Мать и дитя», «Пастухи», «Паломничество», «В городе 1», «В городе 2», «Мытье головы», «Камба». В последующем их стали назвать «Тибетскими картинами». Его картины о Тибете стали событием мира искусств, как в стране, так и за рубежом, считаются классикой современной реалистической живописи, основанной на европейских традициях[4].
Источники
- ↑ [xw.qq.com/news/20140617036138/CUL2014061703613802 陈丹青祖父曾为黄埔军官] Tencent QQ. (кит.)
- ↑ [russian.cri.cn/841/2014/08/19/1s521648.htm Чэнь Даньцин] Международное радио Китая.
- ↑ [russian.cri.cn/841/2014/08/26/1s522290.htm Чэнь Даньцин (2)] Международное радио Китая.
- ↑ [people.com.cn/GB/wenhua/40462/40464/3001249.html 陈丹青：“未完成”的《西藏组画》] Жэньминь жибао. (кит.)
Напишите отзыв о статье "Чэнь Даньцин"
Ссылки
- [blog.sina.com.cn/danqing Chen Danqing's Blog] (кит.)
- [www.artnet.com/artists/chen-danqing/past-auction-results Chen Danqing on Artnet] (англ.)
Отрывок, характеризующий Чэнь Даньцин
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.
Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
