Чэн-ди (Восточная Цзинь)
Сыма Янь | |
3-й Император эпохи Восточная Цзинь | |
---|---|
Время царствования: |
326—342 |
Предшественник: | |
Преемник: | |
Варианты имени | |
Традиционное написание: |
司馬衍 |
Упрощённое написание: |
司马衍 |
Пиньинь: |
Sīmǎ Yǎn |
Второе имя: |
Шигэнь |
Посмертное имя: |
Чэн-ди (成帝) |
Храмовое имя: |
Сянь-цзун (顯宗) |
Девиз правления: |
Тайнин (太寧) 325 |
Семья | |
Отец: | |
Мать: |
Юй Вэньцзюнь |
Дети: |
Цзиньский Чэн-ди (кит. трад. 晉成帝), личное имя Сыма Янь (кит. трад. 司馬衍, пиньинь: Sīmǎ Yǎn), взрослое имя Сыма Шигэнь (кит. трад. 司馬世根, 321 — 26 июля 342) — седьмой император империи Цзинь; третий император эпохи Восточная Цзинь.
Биография
Сыма Янь был старшим сыном цзиньского наследника престола Сыма Шао и его жены Юй Вэньцзюнь. Когда в 323 году Сыма Шао занял трон в качестве императора Мин-ди, то он сделал Юй Вэньцзюнь императрицей, однако Сыма Янь был объявлен наследником престола лишь в 325 году, незадолго до смерти Мин-ди. Так как на момент смерти Мин-ди Сыма Яню было всего 4 года, то он для управления страной согласно воле Мин-ди был создан регентский совет, в котором были сбалансированно представлены различные существовавшие при дворе группировки.
Вскоре, однако, на ведущие позиции выдвинулся Юй Лян — брат вдовствующей императрицы Юй. Его политика привела к мятежу генерала Су Цзюня, который в 328 году захватил столицу Цзянькан и взял малолетнего императора и вдовствующую императрицу в заложники, а его солдаты разграбили город. Вдовствующая императрица вскоре после этого скончалась, а Су Цзюнь создал новое правительство, сделав номинальным регентом Ван Дао.
В начале 329 года Су Цзюнь был разгромлен, однако гражданская война истощила страну и разорила Цзянькан, в результате чего даже рассматривался вопрос о переносе столицы. Воспользовавшись ослаблением Восточной Цзинь, войска государства Поздняя Чжао захватили почти весь центральный Китай, а провинция Нинчжоу на западе страны (земли современных провинций Юньнань и Гуйчжоу) перешла государству Чэн.
Осенью 339 года скончался регент Ван Дао, и управление страной взяли в свои руки его помощник Хэ Чун и Юй Бин — младший брат Юй Ляна (сам Юй Лян скончался в начале 340 года). Сяньбийский вождь Мужун Хуан, ранее получивший от цзиньских властей титул Ляодун-хоу, потребовал, чтобы за ним признали титул Янь-ван. После долгих дебатов в правительстве император Чэн-ди лично распорядился, чтобы эта просьба была выполнена.
В конце 341 года император распорядился, чтобы беженцы с севера, прибывшие при императорах Хуай-ди и Минь-ди, но продолжавшиеся числиться по местам своего происхождения, были зарегистрированы по месту их фактического нынешнего проживания, в результате чего они оказались уравнены в правах с местными жителями, а местные власти получили увеличение официального людского ресурса.
Летом 342 года император Чэн-ди опасно заболел. У него было два сына от наложницы Чжоу — Сыма Пи и Сыма И. Так как оба они были младенцами, то Юй Бин, опасаясь, что в случае назначения преемником кого-либо из них род Юй окажется отстранённым от власти, указал императору, что в условиях противостояния с государством Поздняя Чжао императором следует сделать кого-либо более взрослого. Чэн-ди согласился с доводами и, несмотря на протесты Хэ Чуна, назначил наследником престола своего младшего брата, Ланъе-вана Сыма Юэ. Вскоре после этого он скончался.
Девизы правления
- Тайнин (太寧 Tàiníng) 325
- Сяньхэ (咸和 Xiánhé) 326—334
- Сянькан (咸康 Xiánkāng) 335—342
Источники
- Л. Н. Гумилёв «Хунны в Китае» // в сб. «История народа хунну» — Москва: Институт ДИ-ДИК, 1997. ISBN 5-87983-066-2
- «Цзинь шу», цзюань 7 [www.guoxue.com/shibu/24shi/jinshu/jinshu_007.htm]
|
Напишите отзыв о статье "Чэн-ди (Восточная Цзинь)"
Отрывок, характеризующий Чэн-ди (Восточная Цзинь)
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.