Чудениус, Андерс

Андерс Чудениус
швед. Anders Chydenius
Дата рождения:	26 февраля 1729(1729-02-26)
Место рождения:	Соткамо, Шведское королевство
Дата смерти:	1 февраля 1803(1803-02-01) (73 года)
Место смерти:	Карлебю, Великое герцогство Финляндское
Научная сфера:	философия, экономика
Альма-матер:	Академия Або

Андерс Чудениус (швед. Anders Chydenius; 26 февраля 1729, Соткамо, Шведское королевство — 1 февраля 1803, Карлебю, Великое герцогство Финляндское) — шведско-финский священник и депутат риксдага от церкви, известный как самый крупный идеолог классического либерализма в истории Скандинавии.

Биография

Родился в Соткамо, Эстерботтене, Швеция (ныне — северо-восточная Финляндия), учился в Королевской академии Або под началом Пера Кальма — одного из «апостолов Линнея». Чудениус стал священником и впоследствии философом Эпохи Просвещения. Он был избран как депутат от церкви в шведский риксдаг и работал там в 1765—1766 годах; принадлежал к партии «колпаков», которая захватила большинство в парламенте и фактическую власть над правительством, приняв в Швеции закон о свободы прессы — самый либеральный в мире на тот момент наряду с аналогичными в Англии и Республике Соединённых провинций. Выступая категорически против крайне интервенционистской политики меркантилизма, проповедовавшейся ранее преобладающей на протяжении десятилетий в парламенте партией «шляп», он был в конечном счёте вынужден уйти в отставку за свою критику проводимой верхушкой партии «колпаков» радикальной дерегуляции политики и её социальных и политических последствий.

После государственного переворота короля Густава III в 1772 году, который означал конец парламентского правления до следующего века, Чудениус ненадолго вернулся на видное место в политической жизни и работал над тем, чтобы увеличить гражданские свободы и экономическую свободу как часть доктрины Густава о просвещённом абсолютизме, и способствовал отмене пыток как средства допроса, ограничению применения смертной казни и легализации иммиграции католиков и иудеев в Швецию. Однако в конечном счёте из-за всё возраставшей самодержавной позиции короля и споров с ним Чудениус снова впал в немилость, вследствие чего он отошёл от политики, уйдя в частную жизнь, и поселился в Эстерботтене, где и умер в возрасте 73 лет.

Являясь сторонником экономического либерализма, свободы вероисповедания, свободы слова и иммиграции (он написал брошюру о невидимой руке за десять лет до публикации «Исследования о природе и причинах богатства народов» Адама Смита), он был одним из первых крупных философов либерализма.

Литература

• Вирранкоски П. Андерс Чудениус // Сто замечательных финнов. Калейдоскоп биографий = 100 suomalaista pienoiselämäkertaa venäjäksi / Ред. Тимо Вихавайнен (Timo Vihavainen); пер. с финск. И. М. Соломеща. — Хельсинки: Общество финской литературы (Suomalaisen Kirjallisuuden Seura), 2004. — 814 с. — ISBN 951-746-522-X.. — [www.kansallisbiografia.fi/pdf/kb_ru.pdf Электронная версия книги на сайте Финского биографического общества]. — [www.webcitation.org/6D0LhuAVV Архивировано] из первоисточника 18 декабря 2012. Проверено 27 декабря 2012.
• Hyttinen, Pertti. Anders Chydenius Defender of Freedom and Democracy. Kokkola: Chydenius Institute of the University of Jyväskylä, 1994. ISBN 951-34-0322-X
• Mustonen, Juha. The World’s First Freedom of Information Act Anders Chydenius' Legacy Today. Anders Chydenius Foundation publications, 2. Kokkola: Anders Chydenius Foundation, 2006. ISBN 952-99519-2-2
• Uhr, Carl G. Anders Chydenius 1729—1803 A Finnish Predecessor to Adam Smith. Meddelanden från Nationalekonomiska institutionen vid Handelshögskolan vid Åbo akademi, 6. Åbo: Nationalekonomiska institutionen vid Handelshögskolan vid Åbo akademi, 1963.

Отрывок, характеризующий Чудениус, Андерс

– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.


В этот же вечер, Пьер поехал к Ростовым, чтобы исполнить свое поручение. Наташа была в постели, граф был в клубе, и Пьер, передав письма Соне, пошел к Марье Дмитриевне, интересовавшейся узнать о том, как князь Андрей принял известие. Через десять минут Соня вошла к Марье Дмитриевне.
– Наташа непременно хочет видеть графа Петра Кирилловича, – сказала она.
– Да как же, к ней что ль его свести? Там у вас не прибрано, – сказала Марья Дмитриевна.
– Нет, она оделась и вышла в гостиную, – сказала Соня.
Марья Дмитриевна только пожала плечами.
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.