Чепайтис, Виргилиюс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Чяпайтис, Виргилиюс»)
Перейти к: навигация, поиск
Виргилиюс Чепайтис
Virgilijus Čepaitis
Имя при рождении:

Virgilijus Juozas Čepaitis

Дата рождения:

8 ноября 1937(1937-11-08) (86 лет)

Место рождения:

Шакяй

Гражданство:

Литва

Род деятельности:

переводчик

Вирги́лиюс Чепа́йтис (Виргилиюс Чяпайтис[1], Виргилиюс Юозас Чяпайтис; лит. Virgilijus Čepaitis, 8 ноября 1937, Шакяй) — литовский переводчик, общественный и политический деятель.





Биография

Родился в Шакяй. Окончил Каунасское педагогическое училище (1954). В 19551956 годах работал переводчиком в редакции газеты «Комъяунимо теса» („Komjaunimo tiesa“; «Комсомольская правда»). По направлению Союза писателей Литовской ССР учился на отделении перевода в Литературном институте им. А. М. Горького в Москве; окончил в 1961 году. Был женат на Наталье Трауберг (их дочь — Мария Чепайтите — переводчица), вторым браком на этнологе Ауксуоле Чепайтене.

С 1958 года сотрудничал с различными издательствами Литвы и России, переводя книги с английского и русского языков на литовский язык и с польского языка на русский. С 1968 года член Союза писателей Литвы, с 2003 года — Союза переводчиков Литвы. В 19881989 годах работал главным редактором творческого объединения „Ars“ Литовской киностудии.

Летом 1988 года вошёл в Инициативную группу Саюдиса. Был избран в Совет Саюдиса; ответственный секретарь Совета Саюдиса в 19891990 годах. В 1989—1990 годах член Балтийского совета. Председатель Фонда С. Шалкаускиса (1989—1992), Общества Литва—Польша (19891994), Партии Независимости (1990—1992). В 1990—1992 годах был депутатом Верховного совета Литовской ССР (Восстановительный сейм), провозгласившего восстановление независимости Литвы.

После того как было предано огласке досье на агента КГБ СССР «Юозаса» был вынужден оставить парламент и устраниться от активного участия в общественной и политической жизни.[2]

С 1993 года главный редактор издательства „Litterae universitatis“, с 1996 года директор издательства „Tvermė“.

В 2000 году президент Литвы Валдас Адамкус вручил В. Чепайтису Медаль Независимости Литвы.

Переводческая деятельность

Переводчиком художественной литературы дебютировал переводом «Винни-Пуха» в 1958 году, переведя книгу А. А. Милна с польского языка по переводу Ирены Тувим (позднее Чяпайтис заново выполнил перевод по английскому тексту)[3]. С английского и русского языка перевёл ряд произведения для детей.

Был очень продуктивным переводчиком литовской прозы на русский язык. В его переводах изданы произведения Йонаса Авижюса, Юозаса Апутиса, Юозаса Балтушиса, Витаутаса Бубниса, Антанаса Венцловы, Ромуалдаса Гранаускаса, Йонаса Микелинскаса, Ромуалдаса Ланкаускаса, Винцаса Миколайтиса-Путинаса, Казиса Саи, Евы Симонайтите и других литовских писателей XX века.

С польского языка на русский переводил отдельные произведения Тимотеуша Карповича («Зелёные перчатки: Средневековая баллада в шести картинах»; 1974), Станислава Лема («Насморк», совместно с С. Лариным; 1982), Славомира Мрожека («Мониза Клавье»; 1988).

Соавтор сценария кинофильма „Virto ąžuolai“ (1976). Автор книги мемуаров о своём участии в событиях 1988—1990 годов «С Саюдисом за Литву» („Su Sąjūdžiu už Lietuvą. Nuo 1988 06 03 iki 1990 03 11“, Vilnius: Tvermė, 2007). С середины 1990-х годов редактор и соавтор серии исторических приключенческих книг издательства „Skomantas“.

Издания

Переводы с английского языка

  • Alenas Aleksanderis Milnas. Mikė Pūkuotukas. Vilnius: Valstybinės grožinės literatūros leidykla, 1958.
  • William Saroyan. 60 mylių per valandą: Vilnius: Valstybinė grožinės literatūros leidykla, 1959.
  • Alenas Aleksanderis Milnas. Trobelė Pūkuotynėje. Vilnius: Valstybinė grožinės literatūros leidykla, 1962.
  • James Thurber. Baltoji stirna. Vilnius: Vaga, 1971.
  • Alenas Aleksanderis Milnas. Pūkuotuko pasaulis: Vilnius: Garnelis, 1998. ISBN 9986-9205-5-8. 307 p.
  • Pūkuotuko išmintis: protingos labai mažo protelio meškiuko mintys: sudaryta iš A. A. Milneo knygos Pūkuotuko pasaulis. Vilnius: Garnelis, 2005.
  • Lewis Caroll. Silvija ir Brunas. Vilnius: Tyto alba, 2007. ISBN 978-9986-16-593-4. 320 p.

Переводы с русского языка

  • A. Raskinas. Kai tėtė buvo mažas. Vilnius: Valstybinė grožinės literatūros leidykla, 1963.
  • S. Prokofjeva. Berniukas be šešėlio. Vilnius: Vaga, 1967.

Переводы на русский язык

  • А. Венцлова. День рождения: роман. Москва: Советский писатель, 1960.
  • Р. Ланкаускас. Осенние краски земли. Москва: Советский писатель, 1963.
  • Ю. Авижюс. Стеклянная гора: роман. Vilnius: Valstybinė grožinės literatūros leidykla, 1964.
  • Е. Симонайтите. Судьба Шимонисов: роман. Vilnius: Vaga, 1966.
  • Ю. Авижюс. Деревня на перепутье: роман. Москва: Советский писатель, 1966.
  • К. Сая. Гномы из контрабаса: сказка. Москва: Детгиз, 1971.
  • Ю. Авижюс. Потерянный кров: роман. Москва: Советский писатель, 1972.
  • В. Бубнис. Жаждущая земля. Три дня в августе: романы. Москва: Известия, 1976.
  • Ю. Балтушис. Пуд соли. — Москва: Советский писатель, 1976.
  • Й. Микелинскас. Не поле перейти…: роман. Москва: Советский писатель, 1979.
  • Р. Гранаускас. Едоки хлеба: повесть и рассказы. Москва: Советский писатель, 1980.
  • Ю. Апутис. Цветет пчелиный хлеб: рассказы. Москва: Советский писатель, 1980.
  • Ю. Балтушис. Сказание о Юзасе. Москва: Советский писатель, 1981.
  • Р. Ланкаускас. Жестокие игры: повести и романы. Vilnius: Vaga, 1981.
  • Ю. Авижюс. Хамелеоновы цвета. Москва: Советский писатель, 1982.
  • Д. Урнявичюте. Пьесы. Москва: Советский писатель, 1983.
  • Р. Ланкаускас. Темные окна забвения: новеллы. Vilnius: Vaga, 1986.
  • Й. Микелинскас. Звездная пыль: повести и рассказы. Москва: Советский писатель, 1988.
  • Р. Гранаускас. Жизнь под кленом: повести и рассказы. Москва: Советский писатель, 1989.

Переводы с польского языка на литовский

  • J. Perkovskis. Žemaičių liaudies meno ornamentas: forma ir simbolika. Vilnius: Vilniaus dailės akademijos leidykla, 1999.

Переводы с польского языка на русский

  • Насморк / Пер. С. Ларина, В. Чепайтиса // Лем С. Расследование; Рукопись, найденная в ванне; Насморк. Москва: «Изд-во АСТ», 2002. С. 399—558.

Напишите отзыв о статье "Чепайтис, Виргилиюс"

Примечания

  1. Согласно § 47 «Инструкции по транскрипции фамилий, имен и географических названий с русского языка на литовский и с литовского языка на русский», апробированной Комиссией по литовскому языку при Академии наук Литовской ССР и обязательной в Литве, литовская e транскрибируется русской я Инструкции по транскрипции фамилий, имен и географических названий с русского языка на литовский и с литовского языка на русский = Pavardžių, vardų ir vietovardžių transkripcijos iš rusų kalbos į lietuvių kalbą ir iš lietuvių kalbos į rusų kalbą instrukcija. — Вильнюс: Мокслас, 1990. — С. 103.
  2. Альбац Е. М. [www.belousenko.com/books/publicism/albats_kgb.htm Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ] // М., РУССЛИТ, 1992 ISBN 5-86508-009-1
  3. [www.llvs.lt/?recensions=506 «Vertimas yra tokia keista būsena tarp amato ir meno». Vertėją Virgilijų Čepaitį kalbina Rasa Drazdauskienė]

Ссылки

  • [www.rasytojai.lt/writers.ru.php?id=57&jaunieji=0&sritis=rasytojai Чяпайтис Виргилиюс Юозас]
  • [www.lle.lt/FMPro?-db=lle2004.fp5&-format=detail.htm&-lay=straipsnis&-op=eq&a=cc&-max=2147483647&-recid=40497&-find= Čepaitis, Virgilijus]
  • [www.llvs.lt/?members=29&lang=lt Čepaitis, Virgilijus]
  • [www3.lrs.lt/docs3/kad1/w5_lrs.seimo_narys-p_asm_id=180&p_int_tv_id=784&p_kalb_id=1&p_kade_id=1.htm Virgilijus Juozas Čepaitis]

Отрывок, характеризующий Чепайтис, Виргилиюс

Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.