Чёдраг Гьяцо
| Его Святейшество Чёдраг Гьяцо, Седьмой Гьялва Кармапа | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Кьилха |
| Дата смерти: | |
Чёдраг Гьяцо (1454–1506), или Чёдраг Гьямцо, был Седьмым Гьялва Кармапой, главой линии Кагью тибетского буддизма.
Содержание
Биография
Чёдраг Гьяцо родился в Кьилхе, на севере Тибета. Согласно легенде, в возрасте пяти месяцев он сказал: «В этом мире нет ничего, кроме пустоты» [1]. В возрасте девяти месяцев его узнали как Кармапу.
Когда ему было четыре года, он получил серию посвящений от Гошира Пэлджора Дондрупа, а в восемь лет в Карма Гёне - учения Кагью от Бенгара Джампэла Зангпо и Гошира Пэлджора Дёндруба [2].
Как гласит легенда, когда ему было пять лет, он добился мира между воевавшими племенами Нагаланды и Бутана, совершив путешествие на юг Тибета.
Он советовал людям не заниматься охотой и рыболовством и уделял много времени защите животных. Его главной активностью было предотвращение и разрешение конфликтов между племенами, а также строительство мостов и дорог, соединяющих различные области. Лучшим лекарством против всех болезней и конфликтов было повторение мантры «Ом мани падме хум» один миллион раз. Чёдраг Гьяцо послал в Индию много золота для позолоты статуи Будды Гаутамы рядом с Бодхгайей.
Седьмой Кармапа был плодовитым автором: он создал много трактатов, посвященных Винайе, философии Мадхъямаки и Тантре. Некоторое время Кармапа был поглощен составлением текста о логике, называемого «Ригжунг Гьямцо» и содержащего комментарии к семи трудам Дигнаги и Дхармакирти.
У Седьмого Кармапы было множество учеников. Наиболее известные из них – это Гьялцаб Тулку, Лама Таши Намгьял, Четвертный Шамар Ринпоче, Лама Сангье Ньенпа, Сакья Чёден, Карма Тринле, Сакья Вангчуг, Карма Качопа, ученый Вангчуг Гьялцен, знаменитый своими трудами по логике, и Самтен Лингпа, тертон школы Ньингпа.
 Линия Кармап |
|---|
| 1. Дюсум Кхьенпа (1110—1193) |
| 2. Карма Бакши (1204—1283) |
| 3. Рангджунг Дордже (1284—1339) |
| 4. Ролпе Дордже (1340—1383) |
| 5. Дешин Шекпа (1384—1415) |
| 6. Тонгва Дёнден (1416—1453) |
| 7. Чёдраг Гьяцо (1454—1506) |
| 8. Микьо Дордже (1507—1554) |
| 9. Вангчук Дордже (1556—1603) |
| 10. Чойинг Дордже (1604—1674) |
| 11. Еше Дордже (1676—1702) |
| 12. Джангчуб Дордже (1703—1732) |
| 13. Дудул Дордже (1733—1797) |
| 14. Текчок Дордже (1798—1868) |
| 15. Кхакьяб Дордже (1871—1922) |
| 16. Ригпе Дордже (1924—1981) |
| (17). Тринле Дордже (род. 1985) |
| (17). Тхайе Дордже (род. 1983) |
Напишите отзыв о статье "Чёдраг Гьяцо"
Примечания
Литература
Карма Тринле. История Кармап Тибета. М.: Издательство «Алмазный путь», 2009.
См. также
Ссылки
- [www.buddhism.ru/teachers/7karmapa.php Седьмой Кармапа Чедраг Гьямцо]
- [www.karmapa.ru/ Кармапа - Тибетский Лама в Черной Короне]
Отрывок, характеризующий Чёдраг Гьяцо
Кучер Пьера сердито кричал на обоз раненых, чтобы они держали к одной. Кавалерийский полк с песнями, спускаясь с горы, надвинулся на дрожки Пьера и стеснил дорогу. Пьер остановился, прижавшись к краю скопанной в горе дороги. Из за откоса горы солнце не доставало в углубление дороги, тут было холодно, сыро; над головой Пьера было яркое августовское утро, и весело разносился трезвон. Одна подвода с ранеными остановилась у края дороги подле самого Пьера. Возчик в лаптях, запыхавшись, подбежал к своей телеге, подсунул камень под задние нешиненые колеса и стал оправлять шлею на своей ставшей лошаденке.Один раненый старый солдат с подвязанной рукой, шедший за телегой, взялся за нее здоровой рукой и оглянулся на Пьера.
– Что ж, землячок, тут положат нас, что ль? Али до Москвы? – сказал он.
Пьер так задумался, что не расслышал вопроса. Он смотрел то на кавалерийский, повстречавшийся теперь с поездом раненых полк, то на ту телегу, у которой он стоял и на которой сидели двое раненых и лежал один, и ему казалось, что тут, в них, заключается разрешение занимавшего его вопроса. Один из сидевших на телеге солдат был, вероятно, ранен в щеку. Вся голова его была обвязана тряпками, и одна щека раздулась с детскую голову. Рот и нос у него были на сторону. Этот солдат глядел на собор и крестился. Другой, молодой мальчик, рекрут, белокурый и белый, как бы совершенно без крови в тонком лице, с остановившейся доброй улыбкой смотрел на Пьера; третий лежал ничком, и лица его не было видно. Кавалеристы песельники проходили над самой телегой.
– Ах запропала… да ежова голова…
– Да на чужой стороне живучи… – выделывали они плясовую солдатскую песню. Как бы вторя им, но в другом роде веселья, перебивались в вышине металлические звуки трезвона. И, еще в другом роде веселья, обливали вершину противоположного откоса жаркие лучи солнца. Но под откосом, у телеги с ранеными, подле запыхавшейся лошаденки, у которой стоял Пьер, было сыро, пасмурно и грустно.
Солдат с распухшей щекой сердито глядел на песельников кавалеристов.
– Ох, щегольки! – проговорил он укоризненно.
– Нынче не то что солдат, а и мужичков видал! Мужичков и тех гонят, – сказал с грустной улыбкой солдат, стоявший за телегой и обращаясь к Пьеру. – Нынче не разбирают… Всем народом навалиться хотят, одью слово – Москва. Один конец сделать хотят. – Несмотря на неясность слов солдата, Пьер понял все то, что он хотел сказать, и одобрительно кивнул головой.
Дорога расчистилась, и Пьер сошел под гору и поехал дальше.
Пьер ехал, оглядываясь по обе стороны дороги, отыскивая знакомые лица и везде встречая только незнакомые военные лица разных родов войск, одинаково с удивлением смотревшие на его белую шляпу и зеленый фрак.
