Чёрная дыра (фильм, 2000)

Чёрная дыра
Pitch Black
Жанр	боевик триллер научная фантастика
Режиссёр	Дэвид Туи
Продюсер	Том Энгельман
Автор сценария	История: Джим Уит Кен Уит Сценарий: Дэвид Туи Джим Уит Кен Уит
В главных ролях	Вин Дизель Рада Митчелл Коул Хаузер Кеит Дэвид
Оператор	Дэвид Эггби
Композитор	Грейми Ревелл
Кинокомпания	Universal Studios
Длительность	109 мин
Бюджет	23 млн долл.
Страна	США Австралия
Год	2000
Следующий фильм	Хроники Риддика
IMDb	ID 0134847
Выход фильма «Чёрная дыра» (оригинальное название — Pitch Black)

К:Фильмы 2000 года

«Чёрная дыра» (англ. Pitch Black — дословно «Кромешная тьма») — американский фантастический фильм, снятый Дэвидом Туи. Премьера картины в США состоялась 18 февраля 2000 года. В фильме снялись Рада Митчелл в роли главного героя, Коул Хаузер в роли злодея и Вин Дизель в роли антигероя, Риддика. В 2004 году вышел сиквел фильма — «Хроники Риддика», сюжет которого сконцентрирован уже только на Риддике. В 2013 году вышел триквел —- «Риддик».

Идеей сюжета послужил рассказ Айзека Азимова «Приход ночи», который ранее, в 1988 году, уже был экранизирован в фильме «Сумерки». Начальный эскиз к фильму даже представлял название фильма, как «Сумерки».

Наряду с обычной (театральной) версией фильма «Чёрная дыра» имеется и режиссёрская, которая на 220 секунд длиннее театральной.

После выхода сиквела фильма «Хроники Риддика» вошло в употребление альтернативное название картины — «Хроники Риддика. Чёрная дыра».

Тэглайн:

Битва зла со злом

Сюжет

Космический корабль The Hunter Gratzner пролетает сквозь хвост кометы, из-за чего получает серьёзные повреждения и теряет управление. Капитан корабля погибает, его анабиозный контейнер пробивают метеориты. Второй пилот (Кэролин Фрай) пытается посадить корабль на поверхность некой планеты, носящее условное обозначение М6-117. Скорость падения слишком высока, она решает сбросить отсек с пассажирами, но навигатор Джордж Оуэн не даёт ей этого сделать. Корабль совершает жёсткую посадку на пустынной планете. Корпус разваливается на части, часть анабиозных отсеков улетает прочь. В живых остаётся лишь 12 человек: второй пилот Кэролин Фрай, опасный преступник Ричард Б. Риддик (которого везли в тюрьму), его надсмотрщик, «синеглазый дьявол» Уильям Дж. Джонс, «паломники-мусульмане» имам Абу Аль-Валид и трое его послушников (Хасан, Али и Сулейман), тинейджер Джек Б. Бадд, торговец антиквариатом Парис П. Огильви и два австралийских переселенца — рудокопы Зак и Шазза. Тело Оуэна насквозь проткнул рычаг при падении и он умирает в муках, не давая Фрай прикоснуться к себе и рычагу.

Джонс находит пустой контейнер Риддика и понимает, что тот сбежал. Риддик неожиданно нападает на него из темноты, но Джонс отбивается от него дубинкой и приковывает Риддика к железной подпорке. Риддик, оставленный без присмотра, освобождается, выкрутив себе руки, чтобы поменять положение наручников, и вновь убегает.

Люди понимают, что планета постоянно освещается тремя звездами - двойной желтой и одной голубой. Ночи здесь нет. На разрушенном корабле нет ни еды, ни воды, кроме коллекционных спиртных напитков в багаже Париса. Отряд выживших уходит в пустыню в надежде найти воду, идя по направлению к голубой звезде (как сказал имам, это знак Аллаха). Они находят целое кладбище костей огромных животных, потом заброшенную базу горняков, а на её центральной площади — небольшой спасательный шаттл. Судя по датам на образцах горных пород, база была заброшена ровно 22 года назад. Фрай находит комнату, где находится механическая модель для расчёта положения планет в данной системе. Она мимоходом осматривает её, убеждаясь в том, что на этой планете всегда царит день.

В это время Зак, оставшийся у корабля, решает выкопать могилу, чтобы похоронить еще одного выжившего, которого он застрелил по ошибке, приняв за Риддика, который все это время скрывался среди обломков, но обнаруживает в стене ямы вход в пещеру. Он решает её осмотреть, но неожиданно что-то вцепляется ему в лицо и утаскивает вглубь земли. Остальные прибегают на крики и находят забрызганный кровью вход в пещеру и Риддика, сидящего рядом. Он пытается бежать, но его сбивает с ног Джонс, который снимает с него солнцезащитные очки, от чего Риддик слепнет из-за яркого солнца. Подоспевшая Шазза с криком «Убейте его, пока он всех не убил!» оглушает Риддика ударом в лицо.

Риддик вновь оказывается связанным. Фрай пытается расспросить его («Возможно, вам и стоило меня бояться в других обстоятельствах, но здесь есть кое-что, что гораздо опаснее меня»), в то время как Джек наблюдает за допросом. По просьбе Риддик показывает им свои необычные глаза, представляющие из себя серебряную радужную оболочку без зрачка. Он говорит, что глаза позволяют ему видеть в темноте, но солнечный свет его слепит и вызывает сильную боль. Риддик говорит, что он получил их в тюрьме Бухта Мясника, куда не попадал солнечный свет, и где за двадцать ментоловых сигарет ему сделал операцию заключённый-хирург. Джек начинает восхищаться Риддиком, и даже бреется налысо.

Фрай обследует пещеру, в которой пропал Зак. Она находит отгрызенную стопу Зака, обутую в ботинок. Её пугают монстры, биорапторы, таящиеся во мраке, и она едва успевает сбежать от них.

Джонс отпускает Риддика, успокаиваясь по поводу того, что больше не нужно ждать удара в спину. Люди снимают один из энергоблоков с разрушенного корабля и в полном составе отправляются на базу горняков. Риддик заявляет, что горняки не улетели, а все погибли на этой планете от атаки биорапторов. Фрай начинает подготовку корабля к полёту. Один из детей имама, Али, пробирается в запертый ангар и натыкается на гнездо летучих монстров, которые убивают его. Остальные прибегают на крик, находят труп мальчика и замечают монстров, которые тут же улетают в шахту посреди ангара. Джонс бросает световую шашку в шахту. Она заполнена костями людей. Фрай спешит в комнату с моделью и приводит её в действие. Перед людьми открывается страшная правда. Один раз в 22 года все планеты и светила становятся на одну линию, на планете наступает затмение и кромешная тьма, а чудовища, живущие под землёй, выбираются на поверхность. И этот срок может наступить в любой момент — ведь образцы пород 22-летней давности!

Фрай готовит корабль к взлёту. Джонс и Риддик всё ещё враждуют и всячески пытаются подорвать доверие Фрай друг к другу. Джонс пытается посеять сомнения у Фрай, рассказывая, что Риддик умеет водить звездолёты, ведь Риддик может всех бросить и улететь с планеты один, как уже делал раньше. Риддик же открывает Фрай, что Джонс никакой не конвоир, а обычный наёмник, который к тому же балуется морфием. Джонс говорит, что во время прошлого побега Риддик убил пилота и угнал корабль. В это время в комнату с криками врываются дети имама. Фрай выходит наружу и видит, как на небосводе появляются кольца, а затем диск огромной планеты, которая закроет собой солнце…

Команда приезжает на внедорожнике (в силу специфики планеты — это электромобиль, питающийся, как и все здешние приборы и сооружения, от солнечных батарей) обратно к разбитому кораблю, снимает батареи и грузит их в джип. К несчастью, они не успевают вовремя. Диск огромной планеты закрывает собой солнце. Планета опускается в сумерки и слышится многоголосый вопль существ, вылетающих из своего подземного города-термитника на охоту. Выжившие бегут к ближайшему запертому отсеку, отставших Шаззу и Риддика атакуют летучие твари. Те вовремя падают на землю, и монстры пролетают. Шазза вновь встаёт и бежит, но налетевшая стая поднимает её в воздух и разрывает в клочья. Последний луч света, и планета погружается в непроглядную ночь. Когда пропадает свет, Риддик видит, как горы вдалеке рушатся и оттуда вылетают биорапторы.

Люди отступают в ангар корабля и баррикадируют дверь. У них есть ацетиленовые горелки, фонари, бутылки со спиртным, осветительные шашки. Однако они не в безопасности. Голодные чудовища начинают «стучаться в гости», пробивая обшивку своими когтями. Несколько тварей находят путь в отсек и убивают Хассана. Имам заявляет, что затмение будет продолжаться долго, так как планеты движутся как одна. Без еды и воды людям столько не высидеть. Фрай решает выйти из отсека, перегрузить батареи на санки, захватить энергогенератор и люминесцентные шланги и попытаться добраться до базы и корабля горняков. Риддик становится важнейшим звеном команды благодаря своему умению видеть в темноте.

Команда пробирается по пустыне, отпугивая монстров светом. Внезапно один из них врывается в середину группы. Смертельно испуганный и ничего не соображающий Парис ползёт в сторону, навстречу смерти. Его световой шланг тянет и обрушивает генератор, освещение гаснет. К этому времени уже известно, что монстры совсем не переносят свет, даже тусклый, зато падки на кровь. Если тварь полезла на свет — значит, у кого-то кровотечение. Группа устраивает проверку-перекличку, выясняя, не ранен ли кто. Однако раненых нет. Риддик указывает на Джека, на котором ни царапины, и заявляет, что Джек отнюдь не парень, за которого себя выдаёт, а девушка, месячные которой чувствуют монстры. Джонс тет-а-тет предлагает Риддику убить девушку и потащить труп за собой на верёвке, чтобы отвлечь гадов. Риддик не соглашается и предлагает в качестве приманки «кого-нибудь покрупнее». Они вступают в схватку. Риддик наносит рану Джонсу и оставляет его во тьме. Джонса добивает один из крупных монстров, не дав ответить огнём из дробовика.

Оставшиеся пробиваются через каньон и попадают на кладбище скелетов («Вы помните кладбище? Может, эти твари и убили всё живое на этой планете?»). Взбесившиеся от голода существа начинают убивать друг друга, осыпая окрестности внутренностями и поливая людей сверху своей кровью. На Джеки набрасывается одно из чудищ, но Риддик вспарывает ему живот и потрошит. Последнего из послушников имама, Сулеймана, утаскивает монстр, подобравшийся по отвесной стене. У людей остаются только факелы из бутылок со спиртным. Риддик в одиночку тащит за собой энергоблоки, весящие каждый по 35 килограмм. Внезапно начинается дождь, который гасит факелы; Риддик прячет Фрай, имама и Джеки в небольшой пещере, вход в которую закрывает камнем, а сам дотаскивает батареи к шаттлу.

Оставшиеся начинают беспокоиться, не бросил ли их Риддик. Они видят червей-светлячков на потолке пещеры. Фрай засовывает их в пустую бутылку и отправляется вслед за Риддиком. Она добирается до базы и видит, как Риддик заводит корабль, собираясь улететь один. Она останавливает его. Риддик спрашивает, готова ли она умереть ради оставшихся, на что та отвечает, что готова. Риддик и Фрай возвращаются за имамом и Джеки.

На обратном пути Риддика окружают твари. До корабля доносятся дикие вопли. Имам просит Фрай улетать, но та заявляет, что никого здесь не оставит. Фрай возвращается и тащит израненного окровавленного Риддика, со словами: «Я сказала, что я готова умиреть за них, а не ты». Тут на них нападают. Кровь льется на землю с каплями дождя. И через секунду монстр уносит девушку в темноту. Риддик в сердцах кричит вслед: «Это не я!», «Я не виноват!»

Подавленный Риддик возвращается на корабль, где его ждут имам и Джеки и выводит двигатели на взлётную тягу, но вдруг отключает их. ( «Риддик, что ты делаешь?» — «Нельзя улетать … не сказав „до свидания“»). Когда осмелевшие твари окружают корабль, Риддик включает двигатели на полную мощность, и пламя сжигает всех собравшихся за кораблём тварей.

Трое выживших улетают с планеты, чтобы доставить их ближе к космическим путям, откуда Джек и имам смогут отправиться на планету Гелион Прайм, в Новую Мекку. Джеки спрашивает, что им сказать, когда им будут задавать вопросы о Риддике, на что тот отвечает: «Скажите, что Риддика нет, он умер там, на планете».

В ролях

Действующее лицо	Исполнитель	Актёр дубляжа
Ричард Б. Риддик	Вин Дизель	Дмитрий Матвеев
Кэролин Фрай	Рада Митчелл	Лариса Некипелова
Уильям Дж. Джонс	Коул Хаузер	Владимир Антоник
Абу (Имам) аль-Валид	Кит Дэвид	Валентин Голубенко
Парис П. Огильви	Льюис Фитц-Джеральд	Олег Куценко
Шэрон (Шазза) Монтгомери	Клаудия Блэк
Джек/Джеки	Райана Гриффит	Татьяна Весёлкина
Джон (Зек) Эзекиель	Джон Мур	Валерий Сторожик
Грег Оуэн	Саймон Бурк
Сулейман	Лес Чантери
Хассан	Сэм Сари
Али	Фирасс Дирани
капитан Том Митчелл	Вик Уилсон
мёртвый член команды	Анджела Мур

Производные работы

• 30 января 2000 года на телеканале Sci-Fi транслировался сиквел под названием «В чёрной дыре» (англ. Into Pitch Black).
• В 2000 году Фрэнк Лаурия написал книгу «Кромешная тьма: Борьба зла со злом» (англ. Pitch Black: Fight Evil With Evil), основанную на сюжете фильма. В 2004 году книга была переиздана.
• В 2004 году вышел сиквел под названием «Хроники Риддика», который также был снят Дэвидом Туи. В этом же году в продажу попал короткометражный мультфильм «Хроники Риддика: Тёмная ярость», снятый Питером Чангом. «Тёмная ярость» стал связующим звеном между «Чёрной дырой» и «Хрониками Риддика».
• В 2013 году вышло продолжение под названием «Риддик».
• The Chronicles of Riddick: Escape from Butcher Bay, игра для Xbox и PC, была также выпущена в 2004 и рассказывала о том, как Риддик сидел в тюрьме «Бухта мясников» и как он получил свои знаменитые глаза. В 2009 вышел сиквел игры The Chronicles of Riddick: Assault on Dark Athena.

Ссылки

• [www.pitchblack.com/ Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Чёрная дыра (фильм, 2000)

– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.


15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.