Чёрная стрела

Чёрная стрела
The Black Arrow: A Tale of the Two Roses
Обложка первого английского издания 1888 года
Автор:	Роберт Льюис Стивенсон
Жанр:	историческая повесть, приключенческий роман, роман
Язык оригинала:	английский
Оригинал издан:	1888
Издатель:	Charles Scribner's Sons (USA) & Cassell (UK)

«Чёрная стрела» (англ. Black Arrow: A Tale of the Two Roses) — повесть Роберта Льюиса Стивенсона, опубликованная в 1888 году. Жанр произведения — исторический приключенческий роман или повесть. Впервые был опубликован в 1883 году в виде серии рассказов «Истории тэнстоллского леса» («A Tale of Tunstall Forest»). К концу лета 1883 года повесть была закончена. Печаталась повесть под псевдонимом капитан Джордж Норс (англ. Captain George North). Русский перевод был сделан в 1889 году.

Сюжет

Действие происходит в Англии во времена войны Алой и Белой розы и в Тэнстоллском лесу.

В повести рассказывается история молодого Ричарда Шелтона (в повести его часто называют «Дик» — уменьшительное от «Ричард»).

Пролог

В Тэнстоллском лесу около уединённой деревушки Тэнстолл стоит замок Мот — родовое гнездо Шелтонов, которым — за малолетством сироты-Ричарда — управляет его опекун: храбрый, расчётливый и безжалостный сэр Дэниэл Брэкли. Сэр Дэниэл постоянно расширяет свои владения, ища случая нажиться на войне. Вот и теперь он выступил в поход, по дороге устрашая жителей своих свежих приобретений. Ему требуются подкрепления. Беннет Хэтч — бейлиф округа и правая рука сэра Дэниэла в мирное и военное время — должен вести к нему оставшихся боеспособных крестьян, а защиту замка поручить старому лучнику Эппльярду, живущему в деревне. С самого начала вокруг Дика Шелтона сгущается зловещая атмосфера: сначала — намёки одного из крестьян на моральные качества сэра Дэниэла, потом — зловещие шутки старого Эппльярда, и наконец — смерть старика-лучника на глазах Дика и Хэтча от стрелы чёрного цвета с чёрным оперением, выпущенной со сверхдальнего расстояния неизвестным стрелком…

Теперь организовать защиту замка с минимальным гарнизоном — некому, Хэтч вынужден остаться в замке — и обеспечить охрану ещё одному приспешнику сэра Дэниэла — священнику Оливеру Оатсу. Перед отправлением отряда на церковных дверях — немыслимое святотатство — находят послание от некоего «Джона-мщу-за-всех», обещающего в грубо рифмованных стихах по чёрной стреле в сердце сэру Дэниэлу, Хэтчу и Сэру Оливеру — и смерть всем их сторонникам — за смерть и разорение многих, в их числе — Гарри Шелтона.

Смущённый Дик ведёт отряд к сэру Дэниэлу вместо Хэтча.

Два мальчика

Той же ночью Дик приводит отряд в деревушку Кэттли, где сэр Дэниэл расположился со своими войсками накануне решающей битвы. Сэр Дэниэл развеивает его подозрения относительно убийства его отца, рассказывая о «тёмном деле, в котором подозревали некоего Дэкуорта» и — охлаждая боевой пыл юноши циничным заявлением, что он не бросится в битву, а подождёт — чья возьмёт, а там — присоединится к победителю. Тем временем от сэра Дэниэла сбегает очень важный пленник.

Дик послан с письмом к сэру Оливеру. По дороге он нагоняет мальчика — Джона Мэтчема, который потерял лошадь в болоте, бескорыстно помогает ему преодолеть препятствия на пути в аббатство Холивуд — не понимая в свои 18 лет, что перед ним — переодетая в мужское платье девушка, предназначенная сэром Дэниэлом ему в жёны. Вместе они становятся свидетелями гибели посланного вдогонку девушке отряда Сэлдэна — разбойники в Тэнстоллском лесу убивают своих врагов чёрными стрелами, а Дик — убивает одного из разбойников кинжалом; попадают тайком в разбойничий лагерь, подслушивают разговор разбойников — предводитель которых, Эллис Дэкуорт прямо обвиняет сэра Дэниэла в убийстве Гарри Шелтона; ссорятся из-за этого, мирятся; проводят ночь в песчаной яме; убегают на рассвете от зловещего слепого прокажённого, который оказывается сэром Дэниэлом — и идут за ним в замок Мот.

Замок Мот

В замке, несмотря на отчаянное положение, вызванное проигрышем той партии, к которой присоединился сэр Дэниэл, начинают происходить странные вещи. Джон пропадает, Дика переводят жить в комнату над часовней, клятва священника Оатса превращается в обмен тайными ужасными знаками под присмотром «живого» ковра, и снова — чёрная стрела с посланием…

Вечером в комнату Дика пробирается сбежавший Джон — и Дик, наконец, понимает причину насмешек взрослых. Джон — девушка, Джоанна Сэдли. Молодые люди объясняются в любви — и клянутся умереть вместе. Теперь Дик уже не сомневается в предательстве опекуна. Вскоре — тайным ходом — в комнату собирается проникнуть убийца, но его планы нарушены «нападением на замок». Дик и Джоанна бегут тем же тайным ходом, углубляясь в самое подземелье замка, по дороге раскрывая тайну ковра и едва не убив Беннета Хэтча. Хэтч сам открывает молодым людям тайную пружину для открытия выхода, и подсказывает, как бежать из замка.

Однако бежать удаётся одному только Дику. Раненый и измученный — он попадает к Эллису Дэкуорту…

Милорд Фоксгэм

Прошло полгода. Дик теперь — один из помощников Дэкуорта, оказавшегося не столько разбойником, сколько шпионом партии Йорка. В городке Шорби-на-Тилле Дик неотступно следит за своим бывшим опекуном в поисках следов Джоанны. Получив сведенья, что Джоанну прячут в уединённом доме в дальней части города, Дик отправляется туда на разведку, впервые видит Джоанну в женском платье — и участвует в схватке с неизвестными на морском берегу. Командиром неизвестных оказывается бывший опекун Джоанны — лорд Фоксгэм. Объединив силы, люди Дика и Фоксгэма крадут в порту подходящее судно — и пытаются похитить Джоанну. Зимний шторм разрушает их планы. Лорд Фоксгэм ранен.

Переодевание

Под влиянием Лоулесса — одного из разбойников Дэкуорта — Дик принимает решение проникнуть в дом сэра Дэниэла в Шорби, с тем, чтобы похитить Джоанну не силой, а хитростью. Там он знакомится с Алисией Райзингэм — племянницей командующего армией Ланкастера в городе лорда Райзингэма, встречается с любимой, убивает шпиона лорда Шорби, которому сэр Дэниэл теперь предназначил в жёны Джоанну, пытается бежать — и попадает в плен в церкви. Священник Оливер Оатс делает его заложником завтрашней успешной свадьбы Джоанны и лорда Шорби. Во время свадьбы проникший в церковь со своими сторонниками Дэкуорт убивает лорда Шорби и ранит сэра Дэниэла. Оатс предаёт Дика — Дик вручает себя суду лорда Райзингэма, которому впоследствии передаёт добытое им и разумно сохранённое предательское письмо сэра Дэниэла Йоркам. Лорд Райзингэм отпускает Дика.

Горбун

Дик знакомится с Ричардом Глостером — будущим королём Ричардом Третьим, доблестно участвует в битве при Шорби — за что посвящён в рыцари, но узнаёт, что сэру Дэниэлу удалось ускользнуть со своими пленницами. Дик получает от герцога 50 всадников — и бросается в погоню. По дороге он подбирает Алисию Райзингэм, брошенную приспешниками сэра Дэниэла, которые разделились на две партии. Дик верно рассчитал, в какой из них Джоанна, но — при нападении оказывается, что сам сэр Дэниэл охотился за своими преследователями. Воины Дика рассеяны, однако Джоанне удаётся бежать — и молодые люди втроём отправляются пешком в Холивуд, где их наутро венчают с благословения лорда Фоксгэма и герцога Глостера. Тем же утром Эллис Дэкуорт убивает сэра Дэниэла последней чёрной стрелой, обещая пощадить священника. Братство Чёрной Стрелы — распалось.

С тех пор Дик и Джоанна счастливо живут в том лесу, где возникла их любовь — вдали от политики и войны.

Действующие лица

• Ричард (Дик) Шелтон (англ. Richard (Dick) Shelton)
• Джоанна Сэдли (англ. Joanna Sedley)
• Эллис Дэкуорт (англ. Ellis Duckworth)
• Сэр Дэниэл Брэкли (англ. Sir Daniel Brackley)
• Сэр Оливер Оатс (англ. Sir Oliver Oates)
• Беннет Хэтч (англ. Bennet Hatch)
• Николас Эппльярд (англ. Nicholas Appleyard)
• Ричард Глостер (англ. Richard Crookback)
• Лорд Шорби (англ. Lord Shoreby)
• Алисия Райзингэм (англ. Alicia Risingham)

Место действия

• Тэнстоллский лес (англ. Tunstall Forest)

Интересные факты

• В примечаниях к основному тексту Р. Л. Стивенсон указывает:

В то время, когда происходили события, рассказанные в нашей повести, Ричард Горбун ещё не был герцогом Глостерским; но, с позволения читателя, мы будем его так называть для большей ясности.

Ричард в повести уже взрослый, командует войсками. Но действие романа происходит между маем 1460 и январём 1461 годов. Ричарду исполнилось восемь лет в октябре 1460 года. Титул герцога Глостерского он получит только в девять лет.

В пьесе Шекспира «Генрих VI, Часть Третья» Ричард также представлен сражающимся в битве под Сэйнт-Олбансом, а ему в тот момент не было и трёх лет.

Отрывок, характеризующий Чёрная стрела

Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]