Чёрный Рыцарь (персонаж «Монти Пайтон»)

Чёрный рыцарь (англ. Black Knight) — персонаж фильма «Монти Пайтон и Священный Грааль» британской комик-группы Монти Пайтон, а также одноимённой игры.

Сцена о встрече короля Артура с Чёрным рыцарем считается одним из самых запоминающихся эпизодов фильма и одним из классических примеров применяемого в комедии положений приёма, когда стандартный ход событий принимает неожиданное направление или сильно преувеличивается.

Скетч о Чёрном рыцаре использовался также в комедийном мюзикле «Спамалот» (2004).

Описание эпизода в фильме

Чёрный рыцарь (его роль исполняет Джон Клиз), мизантроп с отвратительным характером, охраняет небольшой мостик и не пускает через него никого.

Король Артур (в исполнении Грэма Чепмена), в сопровождении верного слуги Пэтси (Терри Гиллиам), застаёт поединок Чёрного рыцаря с Зелёным рыцарем (его исполняет также Гиллиам), который погибает на их глазах, пронзённый мечом через глазницу шлема. Артур поздравляет рыцаря с победой и предлагает ему место за Круглым столом. Рыцарь стоит неподвижно и никак не отвечает на предложение Артура. После чего Артур пытается обойти его, и начинается битва.

Чуть ли не с первого удара рыцарь лишается левой руки, однако на предложение отойти в сторону отвечает: «Всего лишь царапина, бывало и хуже». Вскоре Артур отсекает правую руку с мечом, но противник не сдаётся. Поскольку противник обезоружен и победа очевидна, Артур встаёт на колени и возносит хвалу Господу. Чёрный рыцарь прерывает молитву, пиная Артура и обвиняя его в трусости. После чего Артур отрубает сначала одну, а потом вторую ногу. Лишь после этого рыцарь соглашается на «ничью».

Сцена в мюзикле «Спамалот»

Через 30 лет после фильма сцена была воспроизведена слово в слово в мюзикле «Спамалот». Визуальный трюк с отрубанием конечностей был подготовлен иллюзионистами Пенн и Теллер. Хотя сцена в мюзикле получилась поверхностной и незапоминающейся, она приводила в восторг фанатов фильма, помнивших реплики героев наизусть.

Отзывы

По мнению медиевиста Кэрол Доувер (Carol Dover), сцена с Чёрным рыцарем «взрывает» традиционные романтические представления о рыцарях короля Артура. В сцене и в самом фильме ниспровергается аристократический миф о рыцарском героизме путём доведения до абсурда основы средневекового рыцарства — насилия.

Литература

• Gary L. Hardcastle. Come On, You Pansy! // Monty Python and Philosophy: Nudge Nudge, Think Think!. — ReadHowYouWant.com, 2010. — С. [books.google.ru/books?id=DyyfQ9D448UC&lpg=PA126&pg=PA126#v=onepage&f=false 126-128]. — 508 с. — ISBN 9781459601031.
• Gail Ashton, Daniel T. Kline. [books.google.ru/books?id=RRz8kk4tLIwC&pg=PT88&dq=Black+Knight+Monty+Python&hl=en&sa=X&ei=lv94Ub2iCtON4gTK7YHgCQ&ved=0CDkQ6AEwAw Shitty, Bloody and Funny: Monty Python and the Holy Grail in the General Economy] // Medieval Afterlives in Popular Culture. — Palgrave Macmillan, 2012. — 258 с. — ISBN 9781137232793.
• Finke L.A., Shichtman M.B. Remediating Arthur // A Companion to Arthurian Literature. — John Wiley & Sons, 2012. — С. [books.google.ru/books?id=qqVxhFxzPFQC&pg=PA481#v=onepage&f=false 481-482]. — 592 с. — ISBN 9780470672372.

Ссылки

• [www.moviedeaths.com/monty_python_and_the_holy_grail/black_knight/ The Death of Black Knight (John Cleese) in Monty Python and the Holy Grail] (англ.). Movie deaths database. Проверено 25 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GE4E6htf Архивировано из первоисточника 29 апреля 2013].

Отрывок, характеризующий Чёрный Рыцарь (персонаж «Монти Пайтон»)

Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.