Чёрный вторник (1994)
Поделись знанием:
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
Чёрный вторник (1994) — обвальное падение рубля по отношению к доллару 11 октября 1994 года. За один день на Московской межбанковской валютной бирже курс доллара вырос с 3081 до 3926 рублей за доллар[1][2][3]. В докладе, который был подготовлен специальной комиссией, говорилось, что основной причиной обвала является «раскоординированность, несвоевременность, а порой и некомпетентность решений и действий федеральных органов власти».
В результате «чёрного вторника» были отправлены в отставку председатель ЦБ Виктор Геращенко и и. о. министра финансов Сергей Дубинин.
Особенностью, отличающей «чёрный вторник» от других обвалов рубля, была кратковременность падения курса[2]: уже 13 октября 1994 года курс составлял 2994 рубля за доллар, то есть вернулся практически на прежний уровень.
Словосочетание «чёрный вторник» ранее употреблялось для обозначения обвала курса рубля 22 сентября 1992 года, когда за день доллар вырос сразу на 35,5 руб. — c 205,5 руб. до 241 руб[1].
Напишите отзыв о статье "Чёрный вторник (1994)"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.pravda.ru/economics/market/currency/11-10-2012/1131040-black_tuesday-0/ "Черный вторник" — шрам на экономике России], Правда ру (11.10.2012). Проверено 17 мая 2015. «В российской ..истории .. "черный вторник" случился 22 сентября 1992 года, когда ...Американская валюта подскочила сразу на 35,5 рубля и остановилась на отметке 241 рубль за доллар. ... "Черный вторник", наиболее запомнившийся россиянам, произошел 11 октября 1994 года. ..Курс доллара вырос с отметки 3081 до 3926».
- ↑ 1 2 [www.kommersant.ru/doc/18796 Помощник президента не советует накапливать доллары] / Журнал "Коммерсантъ Деньги" №15 от 19.04.1995: "10 октября 1994 г. взят трехтысячный рубеж — 3081 руб./$. ...11 октября 1994 года — "черного вторника", когда доллар взлетел до 3926 рублей, последовавшие волевые решения сбили курс до 2988 рублей"
- ↑ Короткевич В. И. [edu.tltsu.ru/er/er_files/book346/book.pdf ИСТОРИЯ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ 1991-2003. Учебное пособие] — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2004. — 296 с. ISBN 5-288-03376-5. Страницы 9, 124: "После «черного вторника» 11 октября 1994 г., когда произошел обвал рубля (его курс упал на 27% —с 3081 до 3926 р. за долл.),"
Ссылки
- [infopravo.by.ru/fed1994/ch01/akt11144.shtm Решение Совета Безопасности Российской Федерации по вопросу: «Об итогах работы Государственной комиссии по расследованию причин резкой дестабилизации финансового рынка»]
- [www.audito.ru/rateofexchange/rateofexchange1994.htm Курсы валют ЦБ РФ за 1994 год ]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чёрный вторник (1994)
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
