Чёрный кот (Белоруссия)

Белорусская освободительная армия «Чёрный кот»
Годы существования	1944—1955
Страна	Белоруссия
Подчинение	Белорусская независимая партия
Тип
Включает в себя	«Белоруссия-Юг»</br>«Белоруссия-Центр»</br>«Белоруссия-Север»
Функция	антисоветское вооружённое сопротивление
Численность	3 500 до 5 000 человек (сентябрь 1945) от 250 до 300 человек (июль 1950)
Дислокация	БССР, северные районы УССР, главный штаб под Варшавой
Марш	«Мы выйдзем шчыльнымі радамі»
Снаряжение	пехотное стрелковое оружие польского, советского и немецкого производства
Знаки отличия	Нашитые на одежду Бело-красно-белый флаг или герб «Погоня»
Командиры
Известные командиры	Михаил Витушко (Главный штаб под Варшавой) Евгений Жихарь † Антон Бандык Николай Шкелёнок † Пётр Гаевич (Белоруссия—Север) † Николай Хвезько (Белоруссия—Центр) † «Сыч» (Белоруссия—Юг) †

Чёрный кот — антисоветская белорусская организация, существовавшая с 1944 по конец 1950-х годов.

Наиболее активно вела борьбу с марта 1945 по 1948 год (c 1948 по 1950-е годы).

Название

Помимо названия «Чёрный кот» в источниках также упоминаются названия «Чёрная кошка», Белорусская освободительная армия (БОА), Белорусское краевое войско «Чёрный кот».

В некоторых источниках сообщается, что название «Чёрный кот» имел один из партизанских отрядов или соединение партизанских отрядов БОА (или даже батальон «Дальвитц», который был десантирован в Белоруссии 17 ноября 1944).

Антисоветское движение в Белоруссии до Второй мировой войны

После того, как согласно Рижскому договору в составе Польши оказалась Западная Белоруссия, остальная часть Белоруссии вошла в состав Белорусской ССР, не всем белорусам стала нравиться проводимая поляками и большевиками политика. Некоторые из недовольных начали задумываться о возвращении независимой республики под флагом БНР. На Польской территории вооруженная борьба практически отсутствовала, но на территории БССР с конца 1918 по 1941 год действовало от 1 до 2 тысяч вооруженных партизан. Наиболее известным был отряд «Лешие» под командой Якуба Харевского. В период с конца 1918 по 1941 год от рук участников белорусского антисоветского движения погибли от 130 до 250 сотрудников органов государственной безопасности и партийных активистов.

Создание

Спецслужбы Третьего рейха планировали создать и оставить в тылу наступающих советских войск целый «диверсионный фронт» от Балтики до Чёрного моря. Был разработан секретный план под кодовым наименованием «Любимая Кошка» (нем. «Liebes Kätzchen»). Началась подготовка личного состава и материально-технической базы. Конспиративная сеть в Латвии получила название «Лесные Кошки», на Украине «Степной Кот», на Смоленщине и Брянщине «Дикий Кот». Белорусской организации, задействованной в этом плане, было дано название «Чёрный Кот». На должность её руководителя белорусский национальный актив предложил талантливого военного, офицера десантного батальона Дальвитц, майора Белорусской краевой обороны Михаила Витушко.

Отряды «Чёрного Кота» разделились в Белоруссии на три части: «Белоруссия-Юг», «Белоруссия-Центр» и «Белоруссия-Север». Каждая из частей имела своего руководителя, а те, в свою очередь, подчинялись Главному штабу «Чёрного Кота», который размещался под Варшавой. В течение всего существования организации ей руководил Михаил Витушко. Немцы подготовили для армии около трёх тысяч человек, большая часть которых летом 1944 года осталась в Белоруссии и ждала приказов Витушко. Несколько отрядов прошли подготовку в Восточной Пруссии и прибыли позднее. Все отряды «Чёрного Кота» были обеспечены оборудованием для радиосвязи, вооружением, поддельными документами, медикаментами и деньгами.

Налибокская конференция

В сентябре 1945 года в Налибокской пуще состоялась встреча командиров всех отрядов «Чёрного Кота». В ней приняли участие около 40 человек, в том числе сам Михаил Витушко. Конференция рассмотрела много вопросов и приняла решение о начале вооружённой борьбы, но участники отказались от масштабных диверсий, чтобы не подставлять под удар гражданское белорусское население.

Боевые действия

Сразу после конференции начались боевые действия «Чёрного Кота». Важным направлением его деятельности было освобождение политзаключённых из тюрем МГБ.

Белорусские эмигрантские газеты сообщали, что партизаны «Чёрного Кота» якобы неоднократно захватывали белорусские местечки и города. Например, в марте 1948 года объединенная группа отрядов организации «Чёрный Кот» при помощи нескольких отрядов «бульбовцев» (общее количество 200 человек) напала на Новогрудок, чтобы освободить арестованных участников организации. В городе находилась база Спецотдела МГБ, занимавшегося борьбой с антисоветскими партизанами. В сентябре 1948 года МГБ провело аресты в Кобринском районе, выявляя тех, кто помогал украинским и белорусским коллаборационистам (итого было арестовано более 200 человек). Тюрьмы были переполнены, и заключённых пришлось содержать в казармах Кобрина. Партизаны «Чёрного Кота» напали на казармы и освободили заключённых. Также важным направлением деятельности «Чёрного Кота» были диверсии на железнодорожных путях.

Однако, кроме сообщений в эмигрантских газетах, иных подтверждений тому, что эти события в реальности имели место, не существует.

Прекращение существования

В январе 1948 года, погиб руководитель сектора «Белоруссия—Север» — Пётр Гаевич, отряд которого был разбит, попав в засаду, организованную сотрудниками МГБ, после того как за несколько недель до этого бойцы Гаевича обстреляли автоколонну с советскими солдатами, убив и ранив несколько человек. После жестокого боя лишь четверо из 32 участников отряда были взяты живыми. Антисоветское партизанское движение на территории Белоруссии начало затухать.

В начале декабря 1948 года был разбит партизанский отряд руководителя сектора «Белоруссия-Юг» по прозвищу «Сыч» (настоящее имя неизвестно), за несколько дней до этого совершивший нападение на автоколонну с сотрудниками МГБ. Несколько дней подряд партизанам удавалось уходить от преследования, но в конце концов их окружили на одном из заброшенных лесных хуторов. Бойцы «Сыча» отказались сдаваться и попытались прорвать окружение, но все до единого были убиты, в том числе и сам командир.

Весной 1949 года погиб руководитель сектора «Белоруссия-Центр» — Николай Хвезько (по другим данным Хвязько). Сотрудникам МГБ удалось организовать встречу его отряда с переодетыми в повстанцев агентами МГБ. На встрече командиру сектора и двум пришедшим с ним бойцам отряда было предложено сдаться, все трое отказались и попытались оказать вооружённое сопротивление, но были убиты на месте. Потеряв руководителя, оставшиеся бойцы его отряда разошлись по домам, либо были арестованы.

В 1952 году Витушко начал выводить людей на запад через Польшу. Остался только отряд под руководством Евгения Жихаря, который продолжал борьбу до ноября 1954 года. После того, как большинство бойцов отряда погибли в боях с войсками МГБ, Жихарь приказал остаткам бежать на Запад через Польшу. Сам он остался и погиб в бою с войсками МГБ в январе или августе 1955 года. С его смертью «Чёрный Кот» окончательно прекратил свою деятельность на территории БССР. Но отряды, независимые от «Чёрного Кота», сражались до начала 1960-х.

Ссылки

• Беларускі нацыяналізм: Даведнік. / Укладальнік: Пятро Казак. — Менск: Голас Краю, 2001. (белор.) — [slounik.org/nac/ на сайте «Энцыкляпэдыя электронная» (slounik.org)  (Проверено 3 февраля 2014)]
• Ёрш Сяргей, Лескець Сяргей. [mbnf.info/books/byla_vaina.pdf Была вайна... (З гісторыі антысавецкага ўзброенага супраціву)]. — Менск: Беларускі Рэзыстанс, 2003. — 44 с. (белор.)
• [www.autary.iig.pl/jorsz/art_asoby_11.htm Ёрш Сяргей. Адважны генэрал // «Голас Краю», 2002. — № 4 (19).]  (белор.)(недоступная ссылка) [web.archive.org/web/20100602090042/www.autary.iig.pl/jorsz/art_asoby_11.htm Архивировано из первоисточника 2 июня 2010.] Проверено 23 октября 2013.
• [www.foia.cia.gov/sites/default/files/document_conversions/1705143/KUSCHEL,%20FRANCIS_0007.pdf Документы CIA о деятельности «Черного Кота»] (англ.)

Отрывок, характеризующий Чёрный кот (Белоруссия)

Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.