Чёрный крест

	К. С. Малевич
	Чёрный крест. 1915
	холст, масло. 79 × 79 см
	Центр Помпиду, Париж

Эта статья — о картине. О символе см. Анархистский чёрный крест.

К:Картины 1915 года

«Чёрный крест» — картина, написанная в 1915 году Казимиром Малевичем, принадлежит к направлению русской беспредметной живописи, названной Малевичем супрематизмом. «Чёрный крест», «Чёрный квадрат» и «Чёрный круг» составляют триптих.

Описание

Малевич выбрал квадратный формат. На белом фоне расположен чёрный равноконечный крест.

История

«Чёрный крест» был написан в 1915 году, но художник эту, как и многие другие супрематические работы, датировал 1913 годом. Картина впервые экспонировалась на выставке «0,10» 1915 года. В 1923 году для XVI Биеннале в Венеции, которая прошла в 1924 году, учениками Малевича были написаны новые варианты «Чёрного креста», «Чёрного квадрата» и «Чёрного круга», которые сейчас хранятся в Государственном Русском музее.

Кража

«Чёрный крест» попал к коллекционеру Н. И. Харджиеву. В 1977 году четыре картины Малевича, в том числе и «Чёрный крест», были украдены у Харджиева шведским литературоведом Бенгтом Янгфельдтом и увезены им в Швецию. В 1980 году он продал «Черный крест» парижскому Центру Помпиду за 4,5 млн франков (цена картины с тех пор выросла примерно в 70 раз). Продажа была совершена с помощью юриста Тура Стенхольма (чья жена была в это время общественным прокурором в Стокгольме) через подставное лицо — торговца искусством Вильяма Арановича, но оформлена была как дар американского фонда, финансирующего культурные проекты во Франции, потому официально картина числится как «дар музею».

Значение

В теории супрематизма путём движения квадрат трансформировался в «чёрные крестовидные плоскости» — одну из трёх первофигур супрематизма, присущий которым смысл большей частью превосходил их зримое материальное воплощение. «Черный крест» знаменовал рождение из нуля форм другой, новой формы усложненного построения.

См. также

Белый крест

Напишите отзыв о статье "Чёрный крест"

Литература

Шатских А. С. Казимир Малевич. — М.: Слово, 1996. — 96 с.

Ссылки

[artuzel.com/ru/content/супрематизм-suprematism Супрематизм /suprematism]
[os.colta.ru/literature/events/details/35867/?print=yes Кража века, или Идеальное преступление: Харджиев против Янгфельдта]

Отрывок, характеризующий Чёрный крест

Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»

На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.