Чёрчленд, Патриция Смит

Патриция Черчленд
англ. Patricia Smith Churchland
Дата рождения:	16 июля 1943(1943-07-16) (80 лет)
Страна:	США США
Школа/традиция:	аналитическая философия, натурализм, прагматизм
Направление:	Западная философия
Период:	Современная философия
Основные интересы:	философия сознания, философия науки, эпистемология, этика
Значительные идеи:	нейрофилософия, элиминативный материализм
Оказавшие влияние:	У. Селларс, У. В. О. Куайн, Р. Рорти, П. Фейерабенд, П. Черчленд, Ф. Крик

Патри́ция Сми́т Чёрчленд (англ. Patricia Smith Churchland; 16 июля 1943, Оливер) — канадско-американский философ, работающий в области философии сознания и этики. Работы Черчленд находятся на грани философии и нейронауки. Является женой философа Пола Черчленда, совместно с которым они отстаивают позицию элиминативного материализма. Член попечительского Совета Московского Центра Исследования Сознания.

Патриция — лауреат стипендии Мак-Артура .

Философия

В своих работах Черчленд исследует нейробиологические основы сознания, Я, свободы воли, принятия решений, этики, обучения и религии.

Нейрофилософия

Свои основные идеи Черчленд изложила в своей первой книге, Neurophilosophy, где она отстаивала значимость нейробиологии при решении проблемы сознание-тело, приводя доводы в пользу ко-эволюции психологии, нейробиологии и философии сознания. На момент публикации книги (1986 год) таких взглядов придерживалось очень мало философов. В книге преобладали три темы: разработка концепции межтеоретической редукции, отличной от предложенной логическими эмпиристами; ответ на дуалистические аргументы о субъективности и квалиа; и ответ на антиредукционистские аргументы о множественной реализации.

Ответ на вопрос о том, как возникает сознание и высшие нервные функции из сложного взаимодействия различных уровней организации мозга, Черчленд попыталась дать в своей совместной работе с прикладным нейробиологом Терренсом Сейновски. Эта работа получила название The Computational Brain и стала одной из первых книг по вычислительной нейробиологии.

Спустя два десятка лет после публикации своей первой книги Патриция Черчленд отметила, что курсы по нейрофилософии начинают читаться даже на факультетах, которые были откровенно настроены против смешивания нейробиологии и философии.

Элиминативный материализм

Черчленды являются одними из основных пропонентов элиминативного материализма: позиции, согласно которой наше обыденное понимание сознания является неверным и некоторые классы ментальных состояний, определяемые в т. н. психологии здравого смысла, попросту не существуют. Они сомневаются, что для таких понятий, как «желания» и «убеждения», будет найден нейробиологический базис. Они утверждают, что о психологических понятиях поведения и переживания необходимо судить по тому, насколько хорошо они редуцируются к биологическому уровню.

Патриция Черчленд признается, что элиминативизм часто перекручивают:

Брайан Маклахлин написал статью о сознании для Cambridge Encyclopedia of Consciousness. Он написал, что Черчленды не верят в существование сознания. И это было довольно интересно, так как мы старательно избегали говорить что-либо подобное о сознании. Так что я позвонила Брайану после того, как это прочла, и спросила: «Какого черта?».

Оригинальный текст (англ.)  

Brian McLaughlin wrote the entry on consciousness for the Cambridge Encyclopedia of Consciousness. He said the Churchlands don’t believe in consciousness. And it was so interesting because we had studiously avoided saying any such thing about consciousness. So I phoned Brian after I read this and I said, ‘Well, what the fuck?’.

Этика и мораль

Свою последнюю работу, Braintrust, Черчленд посвятила этике с точки зрения эволюционной биологии и нейронауки.

Черчленд утверждает, что наши моральные ценности имеют корни в поведении, общем для всех млекопитающих — в заботе о потомстве. Эволюционировавшая структура и нейрохимия мозга склоняет людей не только к самосохранению, но и к заботе о благосостоянии наших потомков, товарищей, родственников. Расставание и изоляция приносят нам боль, а в компании дорогих нам людей мы чувствуем удовольствие. Отвечая на чувства социальной боли и удовольствия, мозг настраивается на принципиальную схему локальных традиций. Таким образом, распределяется забота, моделируется совесть, прививаются моральные интуиции. Ключевую роль в этой истории играет нейрогормон окситоцин, позволяющий людям развивать доверие друг к другу, необходимое для развития сплоченных уз, социальных институтов и морали.

Ключевые работы

• Neurophilosophy: Toward a Unified Science of the Mind-Brain. (1986) Cambridge, Massachusetts: The MIT Press.
• Brain-Wise: Studies in Neurophilosophy. (2002) Cambridge, Massachusetts: The MIT Press.
• Braintrust: What Neuroscience Tells Us about Morality. (2011) Princeton University Press.
• Touching A Nerve: The Self As Brain. (2013) W. W. Norton & Company. ISBN 978-0393058321

В соавторстве

• The Computational Brain. (1992) Patricia S. Churchland and T. J. Sejnowski. Cambridge, Massachusetts: The MIT Press.
• On the Contrary: Critical Essays 1987—1997. (1998). Paul M. Churchland and Patricia S. Churchland. Cambridge, Massachusetts: The MIT Press.

См. также

• Пол Черчленд
• Элиминативный материализм
• Нейрофилософия
• Философия сознания
• Философия науки
• Нейробиология

Ссылки

• [philosophyfaculty.ucsd.edu/faculty/pschurchland/index_hires.html Персональный сайт Патриции Черчленд]
• [hardproblem.ru/events/the-sessions-of-the-greenland-conference-patricia-churchland-and-derk-pereboom-2/ Дискуссия между Патрицией Черчленд и Дерком Перебумом на конференции «Свобода воли и моральная ответственность», 2014]

Отрывок, характеризующий Чёрчленд, Патриция Смит

«Adieu, chere et bonne amie, que notre divin Sauveur et Sa tres Sainte Mere vous aient en Leur sainte et puissante garde. Marieie».
[Милый и бесценный друг. Ваше письмо от 13 го доставило мне большую радость. Вы всё еще меня любите, моя поэтическая Юлия. Разлука, о которой вы говорите так много дурного, видно, не имела на вас своего обычного влияния. Вы жалуетесь на разлуку, что же я должна была бы сказать, если бы смела, – я, лишенная всех тех, кто мне дорог? Ах, ежели бы не было у нас религии для утешения, жизнь была бы очень печальна. Почему приписываете вы мне строгий взгляд, когда говорите о вашей склонности к молодому человеку? В этом отношении я строга только к себе. Я понимаю эти чувства у других, и если не могу одобрять их, никогда не испытавши, то и не осуждаю их. Мне кажется только, что христианская любовь, любовь к ближнему, любовь к врагам, достойнее, слаще и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке, поэтической и любящей, как вы.
Известие о смерти графа Безухова дошло до нас прежде вашего письма, и мой отец был очень тронут им. Он говорит, что это был предпоследний представитель великого века, и что теперь черед за ним, но что он сделает все, зависящее от него, чтобы черед этот пришел как можно позже. Избави нас Боже от этого несчастия.
Я не могу разделять вашего мнения о Пьере, которого знала еще ребенком. Мне казалось, что у него было всегда прекрасное сердце, а это то качество, которое я более всего ценю в людях. Что касается до его наследства и до роли, которую играл в этом князь Василий, то это очень печально для обоих. Ах, милый друг, слова нашего Божественного Спасителя, что легче верблюду пройти в иглиное ухо, чем богатому войти в царствие Божие, – эти слова страшно справедливы. Я жалею князя Василия и еще более Пьера. Такому молодому быть отягощенным таким огромным состоянием, – через сколько искушений надо будет пройти ему! Если б у меня спросили, чего я желаю более всего на свете, – я желаю быть беднее самого бедного из нищих. Благодарю вас тысячу раз, милый друг, за книгу, которую вы мне посылаете и которая делает столько шуму у вас. Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. Я никогда не могла понять страсть, которую имеют некоторые особы, путать себе мысли, пристращаясь к мистическим книгам, которые возбуждают только сомнения в их умах, раздражают их воображение и дают им характер преувеличения, совершенно противный простоте христианской.
Будем читать лучше Апостолов и Евангелие. Не будем пытаться проникнуть то, что в этих книгах есть таинственного, ибо как можем мы, жалкие грешники, познать страшные и священные тайны Провидения до тех пор, пока носим на себе ту плотскую оболочку, которая воздвигает между нами и Вечным непроницаемую завесу? Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем меньше мы будем давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем меньше мы углубляемся в то, что Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. Как бы то ни было тяжело для меня, но если Всемогущему угодно будет наложить на меня обязанности супруги и матери, я буду стараться исполнять их так верно, как могу, не заботясь об изучении своих чувств в отношении того, кого Он мне даст супругом.
Я получила письмо от брата, который мне объявляет о своем приезде с женой в Лысые Горы. Радость эта будет непродолжительна, так как он оставляет нас для того, чтобы принять участие в этой войне, в которую мы втянуты Бог знает как и зачем. Не только у вас, в центре дел и света, но и здесь, среди этих полевых работ и этой тишины, какую горожане обыкновенно представляют себе в деревне, отголоски войны слышны и дают себя тяжело чувствовать. Отец мой только и говорит, что о походах и переходах, в чем я ничего не понимаю, и третьего дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Это была партия рекрут, набранных у нас и посылаемых в армию. Надо было видеть состояние, в котором находились матери, жены и дети тех, которые уходили, и слышать рыдания тех и других. Подумаешь, что человечество забыло законы своего Божественного Спасителя, учившего нас любви и прощению обид, и что оно полагает главное достоинство свое в искусстве убивать друг друга.
Прощайте, милый и добрый друг. Да сохранит вас наш Божественный Спаситель и его Пресвятая Матерь под Своим святым и могущественным покровом. Мария.]
– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене: