Чешихин, Василий Евграфович

Чешихин, Василий Евграфович
Васи́лий Евгра́фович Чеши́хин
Род деятельности:	историк русской литературы, публицист, журналист
Дата рождения:	20 декабря 1866(1866-12-20)
Место рождения:	Рига
Дата смерти:	24 октября 1923(1923-10-24) (56 лет)
Место смерти:	Москва
Отец:	Е. В. Чешихин
Мать:	Е. И. Ветринская

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Васи́лий Евгра́фович Чеши́хин (псевдоним — Ч. Ветринский; 20 декабря 1866 (1 января 1867), Рига — 24 октября 1923, Москва) — историк русской литературы и общественной мысли, публицист, журналист. Сын писателя Е. В. Чешихина.

Биография

Родился 20 декабря 1866 (1 января 1867) года в Риге в семье основателя и редактора газеты «Рижский вестник» Е. В. Чешихина. Мать, Е. И. Ветринская, была дочерью профессора Санкт-Петербургской духовной академии И. Я. Ветринского; старший брат, Всеволод — получил известность как переводчик Гёте и Мюссе, драматург, критик.

Окончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Отец Чешихина-Ветринского не хотел, чтобы сын профессионально занимался журналистикой, настаивал на приобретении сыном «реальной специальности». Поэтому тот поступил на второй курс Петербургского лесного института.

Неоднократно высылался за участие в нелегальных народнических кружках: в Ригу (1889), в город Глазов Вятской губернии (1896-1899), где работал писарем в земской управе. После окончания срока ссылки переехал по совету В. Г. Короленко в 1900 в Нижний Новгород, где был принят в число сотрудников «Нижегородского листка». Близко сошёлся с А. М. Горьким, с которым вёл переписку с августа 1895 года. По рекомендации Горького в 1901-1903 годах редактировал «Самарскую газету».

Вернувшись в Нижний Новгород в 1903—1908 годах, стал секретарём и фактическим редактором «Нижегородской земской газеты». Продолжал печататься в «Нижегородском листке» под псевдонимами «Ч. Ветринский», «Нижегородец», «Обыватель», «Читатель» и другими.

В Нижнем Новгороде написал книги «А. И. Герцен» (М., 1908), «Отечественная война 1812 года в родной поэзии» (Нижний Новгород, 1913) и ряд других. За брошюру «Освобождение крестьян и русские писатели» в 1913 году был удостоен первой премии Московского общества грамотности.

С 1905 года — член нижегородского комитета Конституционно-демократической партии. Заведовал работой Литературного бюро комитета. Писал листовки, пропагандистские брошюры. Был редактором партийных органов «Листок нижегородской группы Партии народной свободы», «Листок народной свободы» (1906—1907 года), «Народная свобода» (1917).

Являлся деятельным членом Нижегородской губернской учёной архивной комиссии (НГУАК). Собирал материалы о нижегородских литераторах, провёл их анкетирование. В 1915 году выпустил «Краткий словарь писателей-нижегородцев». Подготовил книгу «Пятьдесят лет жизни Нижегородского земства» (1914). В 1911-1915 годах редактировал «Нижегородские ежегодники» (иллюстрированные календари-справочники), в которых помещал свои статьи по краеведению, народному образованию, деятельности земства. В 1917 году выпустил календарь-справочник «Друг кооператора». С 1915 года читал лекции по русской литературе в Народном университете.

Осенью 1918 года уехал из Нижнего Новгорода в Рязань. Работал в рязанском «Союзе кредитных и ссудно-сберегательных товариществ». С 1920 года — в Москве, в Главкустпроме. Редактировал «Вестник промысловой кооперации», «Вестник кустарной промышленности».

Умер 24 октября 1923 года. Похоронен в Москве, на Даниловском кладбище.

Литературная деятельность

С 1888 Чешихин-Ветринский сотрудничает в столичных журналах и провинциальной прессе. Ветринскому принадлежат отдельные монографии о Т. Н. Грановском, А. И. Герцене, Г. И. Успенском, книга «Н. Г. Чернышевский» (1923), много статей и популярных очерков о русских писателях (Н. В. Гоголь, А. С. Пушкин, В. Г. Белинский, А. В. Кольцов, Л. А. Мей, Н. А. Некрасов, А. И. Тургенев и др.) в «Вестнике Европы», «Русской мысли» и др. Редактировал общедоступное издание сочинений А. С. Пушкина (СПб., 1899; издание книжного магазина «Знание»). Ему же принадлежит книжка «Среди латышей» (очерки, М., 1901).

Ветринский выступил автором ряда глав в «Истории русской литературы XIX века» (т.1-5, 1908—1910) под редакцией Д. Н. Овсянико-Куликовского. Был редактором и составителем историко-литературных сборников о Ф. М. Достоевском, Н. А. Некрасове и др. Переводчик пьес Р. Б. Шеридана. Составитель и издатель «Нижегородского ежегодника» (1911—1915). На протяжении многих лет Чешихин-Ветринский был связан с М.Горьким, В. Г. Короленко и другими писателями.

Как литературовед Ветринский работал преимущественно в плане историко-культурного изучения литературы; его труды проникнуты либерально-просветительными взглядами.

Произведения

• Грановский и его время. М. 1897; изд. 2-е. — СПб. 1905; В 40-х гг. — М. 1899.
• Среди латышей. Очерки. 1-е изд., тираж - 7000, М., 1901, изд-во "С. Дороватовского и А. Чарушникова", 2-е изд., тираж - 5200, М., 1910, изд-во "С. Дороватовского и А. Чарушникова".
• Божьи дети. Составитель сборник.а Ч. Ветринский, 1-е изд., тираж - 7600, М., 1901, изд-во "С. Дороватовского и А. Чарушникова".
• Жизнь и стихотворения Ивана Саввича Никитина. Тираж - 5000, М., 1911, изд-во "С. Дороватовского и А. Чарушникова".
• Крепостное право и освобождение помещичьих крестьян. Общедоступный исторический очерк. 3-е изд., Нижний-Новгород, 1911, изд-во "С. Дороватовского и А. Чарушникова".
• Лев Николаевич Толстой. 7 ноября 1910. Очерк жизни и деятельности. 4-е издание, Нижний-Новгород, 1911, изд-во "С. Дороватовского и А. Чарушникова".
• А. И. Герцен, СПб. — 1908.
• Некрасов. М. — 1911.
• Достоевский. — М. 1912; изд. 2-е. 2 чч. — М. 1923.
• Краткий словарь писателей-нижегородцев ()
• Пятьдесят лет жизни Нижегородского земства (1914).
• Отечественная война 1812 года в родной поэзии (Нижний Новгород, 1913)
• Освобождение крестьян и русские писатели (1913)
• Чернышевский. — П. — 1923
• Успенский. — М. — 1929.

Библиография

• Словарь членов общества любителей российской словесности. — М. 1911 (автобиографические сведения).
• Владиславлев И. В. Русские писатели. изд 4-е. Гиз. — Л. 1924.
• Писатели современной эпохи. т. I. ред. П. Козьмина. — М. 1928.

Литература

Статья основана на материалах Литературной энциклопедии 1929—1939.

• [www.hist.nnov.ru/persons/Cheshihin.html Селезнев Ф. А. / Чешихин-Ветринский Василий Евграфович (общественный деятель, критик, публицист)]
• [vekperevoda.com/1855/cheshikhin-vetr.htm Чешихин, Василий Евграфович] на сайте «Век перевода»

Отрывок, характеризующий Чешихин, Василий Евграфович

– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.
– Отчего? – сказала Жюли. – Неужели вы думаете, что есть опасность для Москвы?
– Отчего же вы едете?
– Я? Вот странно. Я еду, потому… ну потому, что все едут, и потом я не Иоанна д'Арк и не амазонка.
– Ну, да, да, дайте мне еще тряпочек.
– Ежели он сумеет повести дела, он может заплатить все долги, – продолжал ополченец про Ростова.
– Добрый старик, но очень pauvre sire [плох]. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? – хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера.
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.
– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)